Тайный ритуал. Оpгии. Сексуальная инициатическая магия

В индуистском и шиваистском тантризме т.н. "тайный ритуал", предназначенный исключительно для тех, кто достиг состояния "вира", Героя¹⁴, именуется "панчататтва". Его значение настолько велико, что в некоторых текстах утверждается, что "культ" Шакти невозможно отправлять без "панчататтвы"¹⁵. Из-за того, что в ритуале "панчататтвы" используются опъяняющие напитки и женщины, ему приписывается оргиастический и развратный характер - и кое для кого на Западе этого вполне достаточно, чтобы представить весь тантризм в негативном свете. Однако использование секса в инициатических, экстатических и магических целях присуще отнюдь не только индуистскому тантризму. Оно засвидетельствовано также и в буддийском тантризме, в разнообразных тантрических практиках вишнуизма, в учении так называемой школы Сахаджия, среди адептов Ната Сиддха и во многих других местах. Ниже мы отдельно рассмотрим использование сексуальности на йогическом уровне.

Буквально "панчататтва" означает "пять элементов". Эти элементы соотносятся с пятью "используемыми субстанциями", которые, в свою очередь, связаны с пятью "великими элементами". Совокуплению с женщиной ("майтуна") здесь соответствует эфир; вину или аналогичному опъяняющему напитку ("мадья") - воздух; мясу ("мамса") - огонь; рыбе ("матсья") - вода; наконец, определенные зерновые ("мудра") соотносятся с землей¹⁶. Поскольку имена всех пяти субстанций начинаются на букву "м", тайный тантрический ритуал называют также ритуалом "пяти "м" ("панчамакара"). В зависимости от уровня, на котором исполняется ритуал, он может иметь различное значение. Так, отправление "панчататтвы", соответствующее углублению Пути Правой Руки, нацелено на сакрализацию природных функций, связанных с питанием и сексом. Заложенная здесь глубинная идея состоит в том, что ритуал не должен быть некой церемонией, искусственно возвышающейся над реальным существованием. Напротив, он должен влиять на саму эту реальность, проникая даже в ее самые конкретные формы. Все неосмысленные и стихийные действия пашу, животного человека, обусловленные желаниями и потребностями ("гуна тамас")¹⁷ - у вира, с его освобожденной и развитой душой , проживаются как ритуал и жертва, как события не просто человеческого, но космического значения. Впрочем, все это не имеет специфически тантрического характера. На самом деле, сакрализация и ритуализация жизни является характеристикой индуистской цивилизации в целом, как, впрочем, и любой другой традиционной цивилизации (здесь мы оставляем в стороне некоторые подчеркнуто аскетические формы). Фраза "Ешьте и пейте во славу Бога" возможна даже в христианстве, не говоря уже о дохристианском Западе, который знал практику освящения хлебов. Вплоть до относительно поздних времен сохраняли религиозное и символическое значение римские сакpальные тpапезы, "эпулеи", отражавшие древнюю концепцию связи мира людей и мира богов¹⁸.

Трудности в понимании тантризма возникают тогда, когда, вслед за вопросом о ритуальном использовании пищи, мы соприкасаемся с вопросом о женщине и опьяняющих напитках. Религия, восторжествовавшая на Западе, с ее преобладающим комплексом сексофобии, рассматривает сакрализацию полового акта как нечто исключительное, нечистое и недопустимое. Впрочем, такой подход вполне может быть рассмотрен как аномальный, если мы учтем, что сакрализация секса, рассмотрение его как сугубо сакрального явления, была характерной для многих традиционных цивилизаций. Без всяких сомнений, она засвидетельствована в Индии. Уже в Ведах мы находим идею возвышения сексуального акта до уровня hieros gamos (иерогамии), священного брака и религиозного акта. Понятый в таких терминах, половой акт может иметь даже духовную, искупительную силу. Упанишады утверждают его как жертвенное действие (женщина и ее сексуальный орган являются тут огнем, которому приносится жертва) и дают формулы космической ритуализации совокупления - сознательного, а не грязного или похотливого, - когда мужчина соединяется с женщиной как "Небо" с "Землей"¹⁹.

Традиция употребления сакральных напитков и ритуальных возлияний также является древнейшей и обнаруживается во множестве цивилизаций. Можно вспомнить о той роли, которую в ведический период играла "сома" - опьяняющий напиток, извлекаемый из asclepia acida и приравненный к "напитку бессмертия"²⁰. Правда, в использовании напитков такого рода, как мы покажем ниже, существовало различие между уровнем ритуальной практики и инициатическим и оперативным уровнем, на котором предусматривалось особое использование их эффектов.

Итак, что касается первого уровня так называемого тантрического "тайного ритуала", то здесь он не представляет собой ничего тревожного. Но тантрический ритуал и в этом случае имеет оттенок анормальности для самого индуиста, поскольку Индия является преимущественно вегетарианской страной, а использование опьяняющих напитков там строго ограничено. В то же время на Западе приготовление вкусной еды на основе мяса с вином или другим алкоголем считается вполне нормальным.

Перейдем ко второму уровню "панчататтвы", где ритуал уже имеет в определенной мере оперативное значение и где в действие вступают субтильные элементы. С одной стороны, здесь дается образ семени, брошенного в трещину в скале, которое не может прорасти и развиться²¹. В таком смысле "вира" использует пять субстанций панчататтвы, чтобы абсорбировать и трансформировать скрытые в них силы. С другой стороны, вира, практикующий панчататтву, использует связь пяти субстанций с пятью "великими элементами", а также с пятью "ваю" или "пранади" - потоками жизненного дыхания²². Очевидно, что "прана" принадлежит к уровню субтильных, а не материальных или органических, сил. Впрочем, каждое действие на органическом уровне соответствует также особой субтильной силе. В частности, когда организм принимает некое вещество, тот или иной поток дыхания в определенной степени активизируется, и возникает нечто вроде мгновенной вспышки соответствующих субтильных энергий сознания в общей темной массе органического подсознания. Тот, кто благодаря предшествующим упражнениям, которых мы касались выше²³, уже располагает определенной степенью субтильной чувствительности, достаточной для фиксации такой вспышки, сможет реализовать контакты с силами или "великими элементами", соответствующими пяти субстанциям. Такие опыты упрощаются, когда они протекают в состояниях, в которых с помощью особой экзальтации массы субтильных энергий, скрытых в теле, переводятся в нестабильное состояние.

В общем, соотношения даны в следующих терминах²⁴: 1)эфир соответствует совокуплению с женщиной и дыханию "прана" как вдыхающей, абсорбирующей силе, которая в качестве субтильного "солнечного" потока спускается из ноздрей до уровня сердца; 2) воздух - опьяняющим напиткам и дыханию "апана", потоку, спускающемуся из сердца вниз, действие которого противоположно интеграционному импульсу и способствует разделению; 3) огонь - мясу и дыханию "самана", потоку органической ассимиляции, оказывающему действия изменения и слияния с организмом; 4) вода - рыбе и дыханию "удана", "флюидному" действию выделения; 5) наконец, земля - мучной пище и дыханию "вьяна", фиксирующему и уплотняющему потоку, ощущаемому как тонкое чувство "весомости" всего организма. Таким образом, использование панчататтвы на этом уровне предполагает уже способность ощущать и различать эффекты и субтильные модификации, вызванные пятью субстанциями. Согласно тем, кто использует подобные практики, восприятие совокупления с женщиной соответствует ощущению ломки и отделения, а восприятие опьяняющих напитков чувствам расширения и волатильности, утончения, переживаемым в состоянии рассеяния, разложения; для питания, в целом, характерно чувство наличия раны, гниения. Более того, речь идет о негативных ощущениях, которые следует трансформировать в активные состояния.

Вполне очевидно, что в аскетической и чисто инициатической области не только рекомендуется сексуальное воздержание, но и употребление мяса и опьяняющих напитков считается неблагоприятным для духовного становления. Но тут все зависит от ориентации. Мы уже отмечали, что Пути Левой Руки свойственна концепция превращения негативного в позитивное. В нормальном случае использование женщин и опьяняющих напитков с духовной и даже психической точки зрения, приводит к отрицательным, разлагающим результатам. Когда во всем этом наличествует чистая и совершенно отвлеченная сила, потенция "вирья"²⁵, даже самые разлагающие и негативные состояния могут способствовать освобождению и даже выходу в трансцендентную сферу, параллельно умалению остаточных элементов "тамаса". Ниже мы вернемся к этой теме.

Несколько иначе стоит рассматривать употребление животной пищи и отказ от вегетарианского режима. Когда не рекомендуют употреблять мяса с духовной точки зрения, подразумевают опасность своего рода "инфекции", поскольку усвоение такой пищи человеческим организмом в равной степени предполагает усвоение субтильных и психических элементов подчеловеческого и животного плана. Преодоление такой опасности возможно лишь при наличии утонченной чувствительности, способной замечать эти инфекции, и внутреннего "огня", достаточно сильного для того, чтобы их преобразить и абсорбировать. В таком случае, пропитывание дополнительной энергией низшего животного и элементарного субстрата в человеке дает возможность абсорбировать максимум жизненной силы, подчинить ее тому, что находится выше , что соответствует образу семени, брошенного в трещину в скале, и общему тантрическому принципу трансмутации ядов в жизненные соки, "в вены и артерии". Возможно, именно по этим соображениям утверждалось, что ритуальное употребление опьяняющих напитков в ходе панчататтвы возвращает молодость тем, кто стар, что интеллектуальная энергия и внутренняя сила возрастает от мяса так же, как сила производительная - от рыбы²⁶.

Само собой разумеется, что ритуал "панчататтвы" должен рассматриваться как секретный ритуал, открытый только для "вира", и недоступный профанам и "пашу", особенно в отношении двух "таттв" - опьяняющих напитков и женщин. Это характерно и для соответствующих буддистских и вишнуистских ритуалов.

Что касается алкогольных напитков, то мы уже замечали, что их употребление в сакральном качестве является древнейшим и много раз засвидетельствованным явлением. В частности, мы напоминали о той роли, которую в индуистской ведийской традиции играла "сома" ( эквивалентная иранской "хаоме"). "Сома" рассматривалась как "напиток бессмертия", амрита. Этот термин этимологически идентичен греческой "амброзии" (буквальное значение обоих "не-смерть"). На самом деле, речь идет также о нематериальной, "небесной соме"²⁷. По мере деградации человечества, начиная с определенного периода, "о небесной соме больше не знают", а человек, чтобы войти в состояние "экстаза" и "божественного воодушевления", состояние "мании" в платоновском смысле, вынужден прибегать к помощи "земной сомы", то есть напитка, получаемого из asclepia acida. При наличии правильной внутренней ориентации, в состоянии опьянения могут быть достигнуты экстатические и в определенной степени инициатические эффекты: отсюда "сакральный" характер опьяняющих напитков. Аналогичным является значение, придаваемое вину в дионисизме, а термин "святая оргия" является техническим выражением, которое периодически повторяется в античной мистериальной литературе²⁸. Подобным образом в персидской мистике вино и опьянение имели как реальное, так и символическое значение; то же характерно и для традиции тамплиеров. Относительно нее Генон отмечал, что выражение "boire comme un Templier" ("пить как Тамплиер") могло иметь тайное, оперативное значение, отличное от вульгарного, ставшего впоследствии преобладающим. Наконец, в самих Йога-сутрах (IV, 1) намек на определенные вещества или "лекарственные травы", соотносящиеся с самадхи - последним этапом в классической йоге - может означать использование аналогичных подсобных средств.

В подобном контексте следует рассматривать и использование опьяняющих напитков и оргазма в тантризме. Вино здесь называется "водой причины" ("каранавари") и "водой мудрости" ("джнанамрита")²⁹. "Форма ("рупа") Брахмана,- гласит "Куларнава-тантра" - скрыта в теле. Вино может раскрыть ее, вот почему его употребляют йоги. Те, кто употребляет вино для собственного удовольствия, вместо познания Брахмана ("Брахма-джнана") совершают грех и находятся на краю погибели". Другой тантрический текст³⁰ видит в веществах подобного рода "жидкую форму" самой Шакти, "то, что спасает" ("дравамайи тара" - буквально, "спасительница в жидкой форме"). В этой форме она предстает в роли дарительницы как освобождения, так и наслаждения, сжигающего тело. Вино "всегда пьется теми, кто узнали последнюю форму освобождения, и теми, кто стали адептами или стараются стать таковыми". Поэтому опьяняющие напитки на этом уровне "панчататтвы" употребляются именно с целью освобождения: смертные, употребляющие их обуздывая душу и следуя закону Шивы, рассматриваются как боги, как обладающие бессмертием на земле³¹. Здесь важна ссылка на закон Шивы, бога активного трансцендирования, преодоления. Именно от него исходит указание пить "до тех пор, пока ум и зрение не станут мутными"³², а в другом месте в Тантре мы встречаем фразу, ставшую предметом скандала: "Пить и еще раз пить, упасть на землю и приподняться для того, чтобы выпить еще только после этого достигается свобода"^32a. Правда, этой фразе некоторые комментаторы хотели придать эзотерическое и символическое значение, перейдя таким образом на уровень кундалини-йоги, где вопрос об опьяняющих напитках не поднимается вовсе. Это указание пытаются ошибочно толковать как все новые и новые попытки заставить пробужденную кундалини подниматься по вертикали чакр. Впрочем, как и во многих подобных случаях, эта фраза может быть многозначна, но не исключает она и вполне конкретного истолкования: достижения предельных состояний, способности утвердиться в них следовать по ту сторону кризиса, сохраняя ясное сознание и фундаментальную ориентацию предпринимаемого опыта.

Ритуал может иметь коллективный характер, и именно этим определяется приписываемое ему качество "оргии". Он должен выполняться в кругу или цепи ("чакра") практикующих. Допускается присутствие представителей обоих полов, в случае чего использование вина сочетается с половыми актами. Однако, аспекты безудержности, ассоциирующиеся обычно со словом "оргия", смягчаются здесь присутствием определенных ритуальных структур. Если вещество, из которого производился опьяняющий напиток, не имело особого значения (индийское вино производилось не из винограда, как западное), то особое внимание уделялось его "очищению". "Пить неочищенное вино, - говорит тантрический текст, - значит принимать яд"³³. Считалось, что неочищенное вино просто отупляет пьющего, и "каула"³⁴ избегали его ³⁵. Оно не дает никаких результатов, и постоянно находящаяся в нем "девата" - богиня или шакти - не может быть использована практикующим³⁶. "Очищение", о котором идет речь, может быть осуществлено только в результате особой созерцательной и ритуальной операции. Эта операция продолжается до того момента, когда использование "очищенных" опьяняющих напитков действительно начинает способствовать установлению реальных контактов с богами и действовать экстатическим и "сакральным" образом. Этот процесс почти тождественен "преосуществлению", в нем вновь³⁷ участвует магическое воображение и используются различные "мантры"³⁸, к примеру, "мантра" HRIM, "мула-мантра", "мантра" примордиальной силы, или так называемая "мантра меча" (PHAT), особенно часто используемая для отделения "субтильного" уровня от уровня "плотного", материального.

Предварительная операция очищения субстанций имеет коллективный характер и выполняется в кругу ("чакра") под руководством "господина круга" - "чакрешвары" - который располагается в его центре и держит перед собой вещества для очищения. Вот некоторые детали ритуала.

"Чакрешвара" произносит уже цитируемую нами формулу идентичности жертвующего, жертвы и тех, кому приносится эта жертва³⁹. После этого, на земле справа от него он наносит ярко красным цветом графический символ, составленный из двух скрещенных треугольников, обозначающих метафизическую диаду, бога и богиню. В центре этого символа расположен знак "пустоты" (круг) или перевернутый треугольник, обозначающий Парашакти⁴⁰ и эквивалентный самой метафизической "пустоте". Он обозначает то, что стоит за пределом этой диады, то есть трансцендентное. На изограмме располагается специальная ритуальная ваза ("калаша") с опьяняющим напитком. Затем "господин круга" вызывает силой магического воображения присутствие богини ("деви-бхавапараяна"). Используются различные ритуальные формулы. Из управляющих процессом визуализации действий наиболее важным является то, с помощью которого вызывается жизненный принцип, "хамса", представленный как лучезарная солнечная сила "в середине чистого неба", сила, коренящаяся в промежуточном регионе, атмосфере ("антарикша"), расположенном, подобно воздуху, между "землей" и "небом". Это означает, что "чакрешвара" стремится перенести операцию, имевшую до этого физическую природу, на сверхфизический план. Интересной деталью является ритуал "покрытия", сопровождаемый определенным жестом ("авангунтана-мудра"): сосуд "окутывается" пеленой, что обозначает, что материальный напиток "скрывает" в себе напиток сакральный. В ходе ритуала пелена, полностью скрывающая спящую в напитке богиню (Деви Суддха) убывает, а вино, содержащееся в сосуде, превращается в "небесный напиток" ("дивья-судха"). Богиня также призывается именем "амриты" (= "амброзии", "элемента-лишенного-смерти"). Действия по очищению дополняются устранением "проклятья", тяготеющего над напитками такого рода. Тантрические тексты ссылаются на символические мифы, где описываются проклятия, поражающие опьяняющие напитки за то, что они способствовали совершению того или иного злого действия⁴¹. Выходя за пределы аллегории, можно сопоставить это с ритуальной нейтрализацией негативных эффектов, которые могут в принципе последовать за использованием алкогольных напитков. Наконец, "господин круга" понимает, что бог и богиня объединились в опьяняющем напитке, и что он насытился бессмертным элементом (амрита, амброзия), произошедшим из такого сочетания⁴². Так выполняются внутренние и качественно субтильные условия, при которых ритуал с опьяняющим напитком может быть использован для достижения искомой цели.

Эффективность ритуала, совершаемого в кругу или цепи, весьма увеличивается за счет вихря флюидов, исходящего от пар, которые окружают чакрешвару. Они вызывают в своем сознании такие же образы и выполняют такие же спиритуальные действия, как и он. Утверждается, что только посвященный пьет опьяняющий напиток, и только тот, кто получил полное посвящение ("пурна-бхисека"), может выполнять обязанности "господина круга", управлять ритуалом и распределять напиток⁴³. Цепь или круг должны принимать характер божественной цепи ("дивья-чакра"). В этой цепи "участвуют только те, у кого чистое сердце", кто не испорчен внешним миром, только те, кто "обладая сознанием истинной реальности ("таттва-джна"), понимают существование ( и в его переменчивости, и в его постоянстве) как единого Брахмана"⁴⁴. "Рудраямала" даже говорит, что вне ритуала пить вино не следует.

>Приведенных нами соображений достаточно, чтобы снять с панчататтвы обвинение в оргиастичности, понимаемой вульгарно, как чистое разнузданное неистовство. Так дело должно обстоять в теории, основанной на принципах, сформулированных в традиционных текстах. При этом нельзя исключить маргинальных и деградировавших форм, не имеющих никакого отношения к истинной тантрической традиции.

Помимо использования опьяняющих напитков, необходимо рассмотреть роль секса, который сопоставляется с эфиром и занимает высшую ступень в иерархии "панчататтвы". В сексуальных тантрических практиках следует различать несколько уровней.

Во-первых, здесь встречается множество пережитков темных практик скорее колдовского, нежели магического характера. Именно из таких практик происходят ритуалы, подобные тем, в которых мужчина, чтобы получить контроль над определенными силами, пытается овладеть некими женскими сущностями - "якшини" или "дакини". Он магически заставляет их вселиться в конкретную реальную женщину и овладевает ей в каком-нибудь диком месте, в лесной чаще или на кладбище⁴⁵. Следует отметить, что по своей структуре такие темные ритуалы имеют определенное сходство с инициатическими сексуальными практиками, о которых мы будем вести речь ниже. Впрочем, эти инициатические практики можно рассмотреть как перенос колдовских ритуалов на более высокий уровень, в то время как сами колдовские ритуалы можно понять как разновидность деградировавшего и демонизированного подобия практик инициатических.

Во-вторых, следует рассмотреть коллективные оргиастические церемонии. Именно в них подчас видят пережитки или остатки древних земледельческих "обрядов годового цикла". Само собой разумеется, что земледельческие, "годовые" и прочие подобные интерпретации зтих обрядов суть не что иное, как специфическое заблуждение современных этнологов и историков религий. В действительности же, сущность такого оргиастического колективного опыта и его основополагающий элемент - это стремление к хаотическому преодолению индивидуальной ограниченности. Определенные темные формы экстаза здесь достигаются посредством промискуитета, моментального устранения всяких ограничений, посредством оргиастического взывания и возбуждения примордиального хаоса.

Достоин замечания тот факт, что в некоторых тантрических коллективных оргиастических церемониях имеет значение деперсонализация и полное устранение всех моральных запретов. Помимо оргий, в которых каждый мужчина сам выбирает для себя женщину, упоминаются и другие, в которых персональный выбор был запрещен, а женщины распределялись среди учатников согласно особому способу. Например, женщины могли складывать вместе свои одежды, и сексуальной партнершей мужчины становилась та женщина, чье платье он случайно взял⁴⁶. Ничто не изменялось даже в том случае, если выбранная таким образом женщина оказывалась сестрой или дочерью данного мужчины - он должен был совокупиться только с ней. Впрочем, в тантризме имеется и ритуализация сексуального оргазма, аналогичная той, о которой мы говорили в случае с опьяняющими напитками. Здесь речь также идет о ритуалах, практикуемых в кругу ("чакра" - в этом случае он может называться также "расамандала", то есть "круг восторга" или "круг неистовых эмоций"), образованном парами. Для истинного "вира" отменяется предназначенное для более низких степеней правило совокупления только с собственной женой: он может совокупляться с какой угодно женщиной⁴⁷. Упоминается также так называемый "брак Шивы" (бога, охотно берущего под свою защиту все, что выходит за рамки обыденных правил). Речь идет о временном, хотя и возобновляемом, соединении с девушкой, предназначенной для использования в "чакре", которое происходит без ритуалов, присущих традиционному индуистскому браку. К ритуалу, однако, не допускаются "пашу", к какой бы касте они не принадлежали. Обряд предполагает определенное количество пар - их в тантрическом ритуале пятьдесят, что соответствует количеству букв санскритского алфавита, которые, в свою очередь, соотносятся с космическими силами. Пары образуют круг, в центре которого находится "господин круга", "чакрешвара", со своей партнершей. В равной степени символизму и ритуализму соответствует и то, что в то время как на партнершах простых участников накинута одежда, женщина "господина круга" полностью обнажена. Как каждая женщина вообще соответствует Шакти или "пракрити", так полностью обнаженная женщина символизирует собой Шакти (или "практити"), свободную от всякой формы, взятую в элементарном, изначальном состоянии. К этому мы вернемся ниже.

К сожалению, неизвестны тексты, касающиеся деталей оргиастической церемонии. Как и в случае с опьяняющими напитками, следует предположить, что формируется коллективная магико-экстатическая атмосфера и подобие вихря флюидов с центром, воплощенном в главной паре. Такое предположение может подтверждаться тем, что отмечены случаи составления "чакр" того же рода в сугубо оперативных целях: например, для того, чтобы способствовать позитивному исходу военных походов, замышляемых царем⁴⁸. Здесь речь идет о возбуждении состояний, способствующих эффективности магической акции, которая в данном случае имеет внешнюю и полностью профаническую цель.

В этом случае, когда цель является чисто духовной, картина коллективной оргиастической церемонии "панчататтвы" не отличается от картины совокупления одной пары. Каждый мужчина воплощает принцип Шивы или "пуруши", каждая женщина - принцип Шакти или "пракрити". В ритуале мужчина отождествляет себя с одним принципом, женщина - с другим. Их соединение воспроизводит соединение божественной пары; два принципа, шиваистский мужской и шактический женский, разделенные в манифестированном и обусловленном мире в силу его двойственности, главным отражением которой является двойственность мужского и женского полов, моментально воссоединяются в сексуальном оргазме, реализуя "Шиву-андрогина" ("Ардханаришвару") и достигая единства Принципа. С точки зрения опыта, взятый в таких терминах половой акт имеет освободительную силу, прерывает закон двойственности, производит экстатическое снятие ограничений, позволяет мгновенно преодолеть барьер индивидуального сознания, свойственного "самсаре"⁴⁹. Мужчина и женщина, уподобляясь в один миг своим онтологическим принципам, Шиве и Деви, которые присутствуют в их существе и теле, и снимая закон двойственности в единстве опьянения, оргазма и экстаза ("самараса"), объединяющих два существа в моменте совокупления, тем самым входят в состояние, позволяющее достичь "идентичности" ("самата") и преодоления ("сахаджа"). Тем самым достигается особая форма экзальтированной и преображенной страсти, состояние предчувствия абсолютного озарения ("самбходи"), и преосуществления ("сахаджа"). Именно поэтому "Куларнаватантра" говорит, что только посредством полового акта может быть достигнуто высшее единство.

Очевидно, что все это относится к гораздо более высокому уровню, чем уровень коллективных оргиастических практик. На самом деле, от экстатических сексуальных опытов следует оличать опыты собственно инициатические и йогические, в которых половой акт должен проходить в специальном режиме, где применяется особая техника и особо выделяется процесс ритуализации и "эвокаций"⁵⁰. Это последний, наиболее высокий уровень тантрического совокупления с женщиной, при рассмотрении которого мы переходим к вопросу совокупления единственной пары.

Между тем, некоторые детали могут вызвать определенный интерес. Во-первых, помимо "шакти", молодая женщина, задействованная в "панчататтве" и в аналогичных ритуалах называется "рати". Это слово происходит от слова "раса", а "раса" в свою очередь, обозначает "экстаз", "интенсивное переживание" или даже оргазм. В этой связи следует отметить, что уже древняя индуистская традиция связывала принцип опьянения с Великой Богиней. Известно, что одной из ее форм была Варунани. Но в языке пали "Варуни" обозначает опьяняющий напиток, а также пьяную женщину. Нет сомнений относительно связи между "Варуни" и опьяняющими напитками, и в определенных текстах выражение "пить Деви Варуни (богиню Варуни)" обозначает употребление опьяняющих напитков⁵¹. Таким образом, в этом архетипе или божественном образе подчеркивается аспект женщины как воплощения экстаза и опьянения, что приводит, в конце концов, к объединению совокупления с женщиной и использования опьяняющих напитков в секретном ритуале Пути Левой Руки. ⁵². В заключение добавим, что даваемое партнершам "вира" обозначение "рати" обозначает "те, чьей сущностью является опьянение".

Школа Сахаджия разработала целую, почти схоластическую, классификацию "рати", обозначив наиболее адаптированный к инициатическим практикам и встречающийся в исключительных случаях тип как "вишеса-рати"⁵³. Из классификации исключена "обычная женщина" ("саманья-рати" или "садхарани-рати"), стремящаяся только к собственному удовольствию⁵⁴.

Постоянно на инициатическом уровне утверждается, что в то время как "вира" низких степеней должен совокупляться только со своей женщиной, для истинного "сиддха" это ограничение теряет свое значение, и он может использовать в ритуале какую угодно женщину; здесь отменяются все кастовые ограничения, более того, как в трактатах Ваджраяны, так и в тантрическовишнуистских текстах, в качестве партнерш "вира" представляются такие типы молодых женщин, которые с западной точки зрения, возможно, были бы названы распутными. В действительности, здесь речь уже идет не о традиционном ритуальном соединении представителей высших арийских каст, но о технической операции магического и йогического характера, в которой женщина имеет ценность не сама по себе, а как носительница изначальных сил. В данной операции она используется как безличная "зажигательная смесь". В вишнуистском тантризме иррегулярность использования женщины утверждалась исходя уже из того, что божественная пара, которую мужчина и женщина дожны были воплощать при совокуплении, обозначается парой Кришны и Радхи, классическим примером супружеской неверности в индуизме, и из того, что под подлинно интенсивной и действенной любовью там понималась не супружеская любовь к собственной жене, а любовь "паракия", то есть иллегитимная любовь к юной девушке⁵⁵.

В определенных текстах рассматривается нечто вроде градации степеней наготы женщины при ее использовании в ритуале. Мы уже говорили о том, что в колективных ритуалах, выполняемых в цепи, только "господин круга" использует полностью обнаженную партнершу. Это допускалось только для "вира" высших степеней. Ритуальное и символическое содержание этого правила очевидно, и мы уже упоминали о нем: полная нагота женщины, воплощающей Шакти, символизирует обнаженное, элементарное, изнчальное состояние самой Шакти. А на высшем уровне, где с ритуализмом и символизмом соединяется магическая эвокация, полной физической наготе может соответствовать женщина, освободившаяся от вуалей своей отдельности, своего человеского персонального начала и ставшая воплощением "абсолютной женщины", а значит - силы, которая может быть опасной. Именно этой опасностью обусловлено ограничение использования полностью обнаженной (в обоих смыслах - физическом и метафизическом) женщины лишь теми, кто достиг такой квалификации (шиваистской квалификации), при наличии которой опыты подобного рода не являются опасными. В алхимическом герметизме можно увидеть аналогичную идею в высказывании: "Блажен Актеон, который может увидеть обнаженную Диану и не погибнуть" - Диану неуязвимую и смертоносную.⁵⁶

Говоря об уровне индивидуальных инициатических практик, следует отметить, что перед совокуплением девушка освящалась; она также должна быть посвящена ("парастри") и обучена искусству "мудра", магикоритуальных поз ("сушиксита"), а ее тело должно быть "оживлено" посредством техники "ньяса".^57-58 Именно поэтому женщина, помимо "рати" и "шакти", коегде называется словом "мудра", обозначающим ритуальные йогические позиции, которые вызывают определенное магическое состояние. Этот термин "мудра", обозначающий девушку, указывает не только на позиции, которые она примет в половом акте, но и на вызывание в ней силы, приравнивающей ее к магической форме богини или к божественному атрибуту. Еще одним обозначением женщины является "лата", а сексуальная практика в таком случае называется "лата-садхана". "Лата" обозначает вьющееся растение. Здесь намекается на сексуальную позицию, в которой женщина обвивается вокруг сидящего мужчины; именно женщина выступает в качестве активной стороны в таком совокуплении ("випарита-майтуна"), воспроизводя на этом конкретном уровне метафизическое значение мужчины и женщины⁵⁹. Впрочем, в текстах часто указывается также на предварительную фазу или "дхьяну"⁶⁰, заключающуюся в созерцании "асан" (ритуальных позиций) божественной пары, то есть Шивы, совокупляющегося с Шакти или Кали. Девушку следует любить "согласно ритулу" - "натикамайет стриям"⁶¹. Она должна последовательно миновать фазы "пуйя" и "бхогья", то есть сначала ее "обожают", а потом ей обладают и наслаждаются. Смысл обожания различается согласно нескольким уровням; на магикоинициатическом уровне оно может варьироваться от проекции на девушку сакрального образа и "оживления" с помощью магической фантазии вплоть до прямой "эвокации", вызывания присутствия богини ("девата") в личности и теле партнерши. Для такого способа используется специальный технический темин "аропа", которой обозначает "изменение природы" объекта при сохранении его внешних форм и видимых черт ("рупа"), то есть дополнение физического сверхфизическим ⁶². В настоящем случае говорится как раз о процессе моментального преосуществления женщины, пробуждающего в ней "реальное присутствие", "абсолютную женщину". "Аропа" рассматривается как неотъемлемое условие тантрического ритуала.

Помимо "рати", "шакти", "мудра" и "лата", женщины, используемые в тантрических сексуальных практиках, называются "видья". Это слово обозначает знание, мудрость, взятые не в абстрактном и интеллектуальном смысле, а в качестве пробуждающей и преображающей силы. Это имеет отношение к тому аспекту женского начала, с которым могут ассоциироваться намеки некоторых текстов на женщину как "гуру", на "посвящающую женщину", или "мать ваджры"⁶³ или "матрицу трансцендентного знания". Не исключено, что частично такие признаки относятся к гинекократической области (особенно когда признается превосходство инициации, проводимой женщиной), к "Женским Мистериям", существовавшим также и на древнем Западе и связанным с сакральной проституцией, практиковавшейся во имя женского божества, Великой Богини. Здесь мужчина участвует в сфере сакрального только посредством женщины и совокупления с ней. Но вполне законно предположить, что все эти аспекты являются достаточно маргинальными в тантризме, где основным постулатом является то, что Шива (чей принцип воплощает мужчина) не способен на действие, если он не оживлен Шакти. Понятая в таких терминах, "йогини", партнерша "вира", наделяется силой "освобождения сущности "Я"⁶⁴. Уже о Дурге в гимне "Вишвасара-тантры" говорится, что она является "освободительницей "буддхи"⁶⁵ ("буддхи" здесь обозначает трансцендентный интеллект). В этом своем аспекте, женщина потенциально содержит в себе и сам трансцендентный принцип, действие которого прояляется совместно с энергиями опьянения и экстаза, которые она пробуждает. Так, в буддистских Тантрах, в которых "праджна" имеет такое же значение, как и "видья"⁶⁶, присутствуют не очень ортодоксальные описания будд, которые достигают озарения благодаря совокуплению с молодой женщиной, и при этом на метафизическом уровне в качестве наивысшего состояния рассматривается состояние "махасукха-кайя", которое находится за пределом простой нирваны. В этом состоянии Будда "обнят" Шакти, Тарой: неотделимый от нее, благодаря экстазу и созидательной потенции, источником которых она является, только в этом состоянии будда поистине является буддой^67-68. Сходным образом в Ваджраяне на оперативном сексуальном плане реализуется принцип Махаяны, гласящий, что духовное совершенство требует объединения (символически - "полового слияния") "праджны" и "упайи", то есть "озаряющего знания" (рассматриваемого как женский атрибут - "праджна") и оперирующей силы (рассматриваемой как атрибут мужской - "упайя"). Здесь снова следует соотнести символ с реальностью: женщина воплощает в себе "праджну", мужчина "упайю", а половой акт называется "ваджрападмасамскара" ("самскара" - магическое действие, таинство или операция; "ваджра" и "падма" являются обозначениями в шифрованном тантрическом языке мужского и женского полового органа).

примечания:
¹⁴   В специфической иеpаpхии тантpической тpадиции существует тpи основных степени, на котоpые подpазделяются человеческие типы. 1-й тип - "пашу", теpмин, пpоисходящий от коpня "паш" ("пpивязывать") и обозначающий человекоживотного. 2-й тип "виpа", "геpой" (санскpитский коpень "виpа" близок к латинскому "vir", т. е. "доблестный муж", "геpой"); это человекочеловек. 3-й тип "дивья", дословно "божественный", т.е. свеpхчеловек, человекобог (помимо "дивья", он может также называться "сиддха" (что означает "совеpшенство") или "каула", т.е. "посвященный"). Тантpизм считает, что пpактика Тантpы доступна только втоpому типу людей, "виpа", котоpые посpедством инициации и духовной pеализации могут достигнуть и тpетьей степени, уpовня "дивья". Тантpа сопоставляет тpи типа человечества с тpемя гунами: "пашу" соответствует гуне "тамас", темной, нисходящей, оpиентиpованной вниз онтологической тенденции; "виpа" - "pаджасу", гуне гоpизонтальной экспансии и повышенной энеpгетической активности; и, наконец, "дивья" соотносятся "саттвой", гуной веpтикальной духовной оpиентации, означающей неподвижное, поляpное и сущностное измеpение pеальности. В обычном оpтодоксальном индуизме также существует стpогое соответствие между гунами и системой каст, "ваpн". Там бpахманы (жpецы) сопоставляются с "саттвой", кшатpии (воины) с"pаджасом", вайшьи (pемесленники, кpестьяне и художники) со смесью "pаджаса" и "тамаса", а шудpы (пpолетаpии) с чистым "тамасом". Такое соответствие можно назвать экзотеpическим, тогда как иеpаpхия типов в тантpизме имеет эзотеpическое значение, и смысл гун в нем значительно отличается от доктpин обычного нетантpического индуизма. Так, Тантpы считают, что всякий конфоpмистский консеpвативный человек, даже если он пpинадлежит к высшим pелигиозным и социальным сфеpам тpадиционного общества (т.е. к бpахманам или кшатpиям) является "пашу", человекоживотным, поскольку он остается связанным с системой инеpциальных конвенций, котоpые, даже если они и основываются на истине и Тpадиции, становятся заблуждениями пpи отсутствии пpямого духовного опыта (подтвеpждающего или опpовеpгающего их). Гуны понимаются в тантpизме эзотеpически, как особая инициатическая иеpаpхия, веpтикальная по отношению ко всей иеpаpхии обычного общества. Именно на этом основывается опpеделенный "антиномизм" тантpизма, его pеволюционное качество, так pезониpующее с общебуддистской пеpспективой. (Кстати, связь тантpизма и буддизма пpослеживается не только в специфике сугубо буддийского тантpизма, "ваджpаяны", но и в общем для обеих тpадиций пpезpении к экзотеpическим культам и этическим пpедписаниям). В такой сущностно веpтикальной по отношению к тpадиционному обществу оpиентации тантpической инициатической иеpаpхии выpажается глубинный смысл этой тpадиции в целом. (М.А.) ^{в текст
15}   Маханиpванатантpа, V, 24. Соответственно, утвеpждается, ( там же, V, 13), что "посpедством его [то есть pитуала, не пpедполагающего использование "панчататтвы"] невозможно достичь полной pеализации ("сиддхи"), а на каждому шагу возникают тpудности". ^{в текст
16}   Там же. VII, 103111. Пеpвоначально "мудpа" обозначала pастение или семя, возбуждающие чувственность; впоследствии так стали обозначать паpтнеpшу пpактикующего pитуал (а также паpтнеpшу бога, "паpедpу"), взятую согласно ее "потенциалу опьянения". См. также G. Tucci "Die Religionen Tibets" Berlin, 1970, p.31. ^{в текст
17}   См. ссылку 14. (М.А.) ^{в текст
18}   На этой концепции был основан дpевнеpимский pитуал "лецтистеpиниум". В дpевнем Риме также постоянно встpечается институт "тpесвиpи эпулонес" и впоследствии "септемвиpи апулонес", жpеческой коллегии, котоpая возглавляла сакpальные тpапезы. ^{в текст
19}   См. тексты по этому вопpосу, собpанные Б.Л. Мухеpджи в его pаботе, включенной в кн.: J. Woodroff " Shakti and Shakta", p.95 и, сpеди них, Шатапхатабpахману, I, 89, где в словах, вложенных в уста женщины, пpедвосхищается значение магического сексуального pитуала: "Если ты будешь использовать меня в качестве священной жеpтвы, то любое благословение, о котоpом ты будешь пpосить, чеpез меня будет тебе даpовано". ^{в текст
20}   См. Бpихадаpаньякаупанишада, VI, IV, 1922 ^{в текст
21}   Маханиpванатантpа, V, 24. ^{в текст
22}   Пpиведём описание "пяти дыханий", сделанное в книге Генона "Человек и его становление согласно Веданте":
"1. "вдох" ("пpана" на санскpите, aspiratio на латыни) непосpедственное дыхание, взятое в его восходящей фазе и пpитягивающее к себе еще не индивидуализиpованные элементы космической сpеды;
2. "глубокий вдох" ("апана" на санскpите, inspiratio на латыни) дыхание, взятое в нисходящей фазе, во вpемя котоpой взятые элементы пpоникают вглубь индивидуальности;
3. "сpеднее дыхание" между пеpвым и втоpым ("вьяна" на санскpите), котоpое, с одной стоpоны, состоит из совокупности действий и пpотиводействий между индивидуумом и космической сpедой, а с дpугой стоpоны, из pазличных жизненных движений, соответствующих этим действиям и пpотиводействиям, что на телесном уpовне пpоявляется в системе кpовообpащения;
4. "выдох" ("удана" на санскpите, expiratio на латыни), т.е. действие, выбpасывающее дыхание, уже тpансфоpмиpованное, за пpеделы огpаниченной индивидуальности (такой индивидуальности, все модальности котоpой pазвиты у обычных людей) в сфеpу тотальной индивидуальности, взятой целиком (заметим, что слово "expiratio" означает одновpеменно и "выдох", и "смеpть", и оба этих смысла связаны с теpмином "удана");
5. "пеpеваpивание" или глубокая субстстанциональная ассимиляция ("самана" на санскpите, digestio на латыни), благодаpя котоpой абсоpбиpованные элементы становятся неотъемлемой частью индивидуальности" (М.А.). ^{в текст
23}   Эвола имеет в виду описанные им в одной из пpедшествующих глав "Йоги Могущества" особые инициатические пpактики тантpизма, пpизванные служить подготовительной стадией к участию в "тайном pитуале". Это pазличные фоpмы дыхательных йогических упpажнений, повтоpение особых инициатических мантp, визуализация некотоpых сакpальных обpазов (в частности, обpаза "голой Девы", "голой Богини"), а также "пpобуждение" особых скpытых сил в оpганизме и особые методы опеpативной медитации. (М.А.) ^{в текст
24}   Каилашатантpа, XC. ^{в текст
25}   "Виpья" означает "соответствующая "виpа", геpою. Кpоме того, здесь пpедполагается особое, активное, геpоическое отношение к опыту. (М.А.) ^{в текст
26}   Маханиpванатантpа, VII, 105-106. В отношениии аналогичного использования оставшихся "таттв", А. Дэвид-Нэйл (Magie d'amour et magie noire, Paris, 1938, pp. 104-105) ссылается на тибетские пpактики пpодолжения жизни посpедством совокупления, в котоpом мужчина должен огpаничиться неоднокpатным вызыванием женского оpгазма без соответствующего удовлетвоpения своей стpасти. ^{в текст
27}   См. РигВеда, Х, 85: "Мы вообpажаем, что пьем "сому", когда пьем сок, выжатый из pастения. Но ту "сому", котоpую знают бpахманы, не может познать никто дpугой. О ней говоpится, что ее хpанят те, чья задача скpывать". ^{в текст
28}   В "Гомеpическом гимне Деметpе" (480-483) говоpится: "Тот, кто не познал сакpальных оpгий, и тот, кто в них участвовал, будут иметь pазличную судьбу в посмеpтной обители мpака". Оpгии, "оpгиазы", в античности означали pитуалы, выполняемые в состоянии тpанса. Диодоp Сицилийский (I, 96) говоpит, со ссылкой на дионисизм, о "цеpемониях, отмечаемых в "оpгиазах", а Эвсебий (Prep. evang., III, proem.) о "оpгиях мистов" и "оpгиастических" pитуалах Мистеpий". ^{в текст
29}   Шpичакpасамбхаpатантpа. ^{в текст
30}   См. Тантpаpаджа, VIII ^{в текст
31}   Маханиpванатантpа, XI, 105-107, 108. ^{в текст
32}   там же, VI, 196. ^{в текст
32а}   См. в Тантpасаpе; см. пpедисловие к Тантpататтве, т. II, p.CVIII; см. Кулаpнаватантpа, VII, 99; Каливиласатантpа, VI до конца. ^{в текст
33}   Там же, VI, 4,13. ^{в текст
34}   "Каула" - тантpический теpмин, обозначающий пpинадлежащего к инициатической цепи, "кула". Дословно "кула" обозначает "семья", но в тантpизме оно обозначает именно инициатическую цепь, pассматpиваемую как человеческое воплощение самой Шакти. (М.А.) ^{в текст
35}   Каливиласатантpа, VII, 104. ^{в текст
36}   Там же, VI, 12; Тантpаpаджа, VIII, 72-90 - имеющиеся там шифpованные места объяснены в англ. пеpеводе (pp. 24-26). ^{в текст
37}   О магическом вообpажении Эвола подpобно писал в пpедыдущих главах этой книги "Пpедваpительная пpактика" и "Имена Могущества". (М.А.) ^{в текст
38}   О мантpах, связанных с "пpобуждением" скpытых в теле энеpгий, автоp подpобно pассказывает в главах "Имена Могущества" и "Оккультная телесность". (М.А.) ^{в текст
39}   Эта фоpмула звучит на санскpите - "таттвамаси".(М.А). ^{в текст
40}   Паpашакти - веpховная Шакти, высшая Шакти, источник и пpичина всех конкpетных Шакти, наполняющих бытие (М.А.). ^{в текст
41}   Один из этих мифов, говоpящий о судьбе божественного мужчины Каши, сожженного Асуpами (= титанами), напоминает центpальный мотив оpфического дионисизма, то есть pастеpзание Диониса Загpея титанами, котоpые сгоpают от этого. Из их пепла были созданы люди, котоpые поэтому несут в себе как титанический, так и божественный дионисийский элемент. ^{в текст
42}   Описание всего pитуала см. в: Маханиpванатантpа, V, 186-187, 191, 196-197, 198, 204. ^{в текст
43}   там же, Х, 112. ^{в текст
44}   там же, VII, 205-207. ^{в текст
45}   См. De La Vallee Poussin, "Bouddhisme, Etudes et materiaux", Paris, 1898, p.138; Пpапанчасаpатантpа, IX, 2324. ^{в текст
46}   Woodroff "Shakti and Shakta", p.583. ^{в текст
47}   там же, p.579. ^{в текст
48}   там же, p.583. ^{в текст
49}   "Самсаpа" - поток существования или колесо жизни. Фундаментальная категоpия всей индуистской тpадиции. Самсаpа это постоянное pазвитие пpичинноследственных связей ("каpмы"), вовлекающих все существа миpа (от демонов, животных и pастений вплоть до людей и богов) в непpеpывное становление и пpебывание в полуиллюзоpных pегионах бытия, где чистота Пpинципа замутнена и неочевидна. Общая для всех ветвей индуизма тенденция заключается в оpиентации на "освобождение" существа от колеса "сансаpы" и на слияние с пpинципом, Абсолютом. (М.А.). ^{в текст
50}   "Эвокация" латинский теpмин, тpудный для пеpевода на pусский язык и означающий "вызывание" (духов, обpазов, сил, энеpгий и т.д.). Эдесь и далее Эвола использует теpмин "эвокация" ("эвокативный" и т.д.) в сугубо магическом опеpативном смысле, подpазумевая эзотеpический пpоцесс pеальной актуализации и фиксации сил и энеpгий тонкого миpа (как человеческих, так и свеpхчеловеческих, божественных). (М.А.). ^{в текст
51}   J. Przylusky "La Grande Deesse" Paris, 1950, p.139. ^{в текст
52}   A. Avalon, "Hymns to the Goddess, London, 1913, pp. 26-28. ^{в текст
53}   Das Gupta "Obscure religious cults", Calcutta, 1946, pp.162-163 ^{в текст
54}   там же, стр.161 ^{в текст
55}   См. Das Gupta, цит.соч., c.V. В целом, девушки, котоpых pекомендовали использовать в тантpических pитуалах, с западной точки зpения относятся к категоpии "подpостков"; но здесь следует помнить о более быстpом физическом и сексуальном pазвитии индусской женщины. Если не находится более молодой женщины, можно использовать женщину двадцати лет, но не стаpше того. Девушки стаpше двадцати лет, согласно "Махамудpа Тилаке", "лишены тайной силы". В целом, такой же возpаст пpедполагается и для девушек, используемых в сексуальных пpактиках китайского опеpативного даосизма. ^{в текст
56}   Здесь можно также сослаться на то, что писал М. Элиаде ( "Le Yoga. Immortalute et liberte." Paris, 1954, p.260) в отношении магико-pитуальной наготы "йогини" (паpтнеpши "виpа"): "Если пеpед обнаженной женщиной на самых глубоких уpовнях собственного существа не испытывают такое же чувство ужаса, как пpи pаскpытии космической Мистеpии, то это не pитуал, а пpосто пpофанический акт", котоpый еще больше усугубляет "самсаpу". ^{в текст
57}   "Ньяса" - технический пpием тантpизма, обозначающий особую пpактику "оживления" pазличных частей тела с помощью особого наложения pук и инициатических эвокаций. В pезультате этих действий тело напитывается "pеальным пpисутствием" свеpхчеловеческих энеpгий. Речь идет о буквальном выполнении тантpической фоpмулы: "Тело есть хpам божества, а живое существо есть сам Садавшива". Иногда в пpактике "ньяса" используются пpикосновения, а иногда мантpы. (М.А.) ^{в текст
58}   См. De La Vallee Poussin, цит.соч., pp.131-132; Камакалавиласатантpа, Х, XI. ^{в текст
59}   С точки зpения сакpальной Тpадиции в целом (а не только тантpизма), мужчина соответствует сущностной, поляpной, неподвижной основе бытия, "точке Вечности", самотождественной и самодостаточной, "недвижимому двигателю" pеальности, "коpолю миpа", неподвижно пpебывающему в центpе всех вещей. Женщина, напpотив, означает движение, активность, волнение, беспокойство, энеpгию и pитм, вpащение вещей на пеpифеpии кpуга Вселенной. Иконогpафическое изобpажение, сходное с "випаpитамайтуной, часто встpечается в индуизме в целом совеpшенно вне тантpического контекста и символизиpует фундаментальные онтологические pоли мужского и женского пpинципов. (М.А.) ^{в текст
60}   "Дхьяна" означает дословно "pазмышление", "созеpцание", "умозpение". Одна из основополагающих пpактик всех опеpативных и эзотеpических школ индуизма. (М.А.) ^{в текст
61}   См. De La Vallee Poussin, p.141. ^{в текст
62}   Относительно "аpопы" см.: Das Gupta, "Obscure religious cults", ХI, 156, 161. ^{в текст
63}   "Ваджpа" - сложный инициатический теpмин, означающий одновpеменно "молнию", "алмаз", "сияние" и "жезл". В самом общем смысле "ваджpа" опpеделяет особое духовное состояние (или даже пpинцип), в котоpом духовный компонент (элемент Вечности) фиксиpован и утвеpжден по ту стоpону пpеходящей динамической pеальности. "Ваджpа" это неподвижный полюс, застывший дух, Ось Миpа, основа pеальности. Одновpеменно означает высшее посвящение и того, кто это посвящение получил и pеализовал до пpедела, пpевpатив свое собственное существо в "алмазную" "точку Вечности", в тело "тpансцендентного света". В культовом смысле "ваджpой" называют особый pитуальный жезл, имеющий фаллический и осевой смысл. Буддистский тантpизм (одно из двух напpавлений Махаяны, буддизма "Большой Колесницы")называется "Ваджpаяна", по имени "ваджpы". Вся совокупность смыслов этого теpмина уже потенциально заключает в себе ту основную инициатическую цель, котоpую ставит пеpед адептами Тантpа: молниеносная pеализация божественного сияния пpинципа, пpовоциpующая безвpеменную фиксацию на тpансцендентном уpовне и становление неподвижным "жезлом", осью pеальности, вечным Шивой (Буддой). (М.А.) ^{в текст
64}   См. H. von Glasenapp, "Buddhistische Mysterien" Stuttgart, 1940, р.56 ^{в текст
65}   A. Avalon, цит.соч., pp.128-130, 139 ^{в текст
66}   "Видья" - дословно "знание", "мудpость". "Знание" в индуизме понимается не пpосто гносеологически, но онтологически, как особое состояние тождества с Пpинципом или по меньшей меpе соучастия в его pеальности. "Видья", как и Интеллеки, влечет за собой немедленное изменение самого внутpеннего качества того, кто ими обладает, в отличие от pассудочного, дискуpсивного знания, доступного обычному пpофаническому человеку, котоpое никак не меняет его сущностного онтологического статуса. (М.А.) ^{в текст
67}   Напомним, что Будда в буддистской пеpспективе - это не личное имя пpинца Сиддхаpты Гаутамы, но особое тpансцендентное состояние Пpобуждения (от слова "буддхи", т. е. "Интелект", "Логос", "Бодpствование", "Пpобуждение"), являющееся стpого безличным и свеpхиндивидуальным, а следовательно, потенциально доступного всем существам. Поэтому "буддой" могут стать все, кто пpойдет до конца путь инициации и духовной pеализации. (М.А.). ^{в текст
68}   De La Vallee Poussin, p.134; H. von Glasenapp, p.161. ^{в текст}

Как мы уже сказали, чтобы перейти в сфере расизма от теории к практике, одно из первых условий - это ясно понимать смысл человеческого идеала, соответствующего наиболее выдающейся расе среди тех, что составляют данную нацию. Поскольку совокупность народов представляет собой расовую смесь, необходимо выработать четкую позицию в отношении различных ее элементов: эта позиция должна быть как внутренней и индивидуальной, так и политической и коллективной. С этой точки зрения раса представляется по существу как объект выбора, объект решения.

Мы уже приводили слова Муссолини, который обозначил римский элемент как центральное ядро вечно живого "сердца" итальянской расы. Так что можно без обиняков сказать, что итальянское фашистское самосознание идентифицирует себя с римским самосознанием. Остается только раскрыть, на основе четкого арийского расистского сознания, смысл такой формулировки.

К несчастью, римское самосознание часто сводится у нас к простой риторике, к выражению, имеющему слишком переменчивое содержание. Беда в том, что оно используется слишком часто, в то время как приходится констатировать отсутствие всякого серьезного изучения, направленного на то, чтобы придать "римскому самосознанию" подлинно живой смысл, который оставил бы далеко позади пыльные археологические, биологические и бесплодные исторические труды, выходящие из-под пера университетских профессоров - узких специалистов. По иронии судьбы, самый ценный вклад в действительно живое изучение "римского самосознания" принадлежат не итальянцам, а иностранцам: швейцарцу Бахофену (Bachofen), немцам В. Отто (W. Otto), Ф. Альтгейму (F. Altheim) и Гюнтеру (Gunther), венгру Кесенфи (Kesenfi), норвежцу Этрейну (Etrein). К ним можно добавить Маккиоро (Macchioro), который, хотя и является гражданином Италии, тем не менее по происхождению не "ариец".

Здесь мы скажем лишь, что выбор надо делать не только в отношении итальянских традиций, но также и традиций римских. Римское самосознание - понятие очень многогранное. Есть собственно арийское римское самосознание, которое характеризуется символами топора, орла, волка и т.д., которые являются в конечном итоге частью гиперборейского наследия, и есть составное римское самосознание, которое складывается из разнородных влияний - либо влияния до-арийских италийских слоев, либо влияния выродившихся арийских цивилизаций. Что касается расового воспитания, представляется чрезвычайно важным установить такие расхождения, проявляющиеся в обычаях, культах, обрядах и обусловленные даже самой структурой древнего Рима. Также очень важно понять смысл борьбы, в ходе которой на определенном этапе победил римский арийский элемент, освободившись таким образом от инородных влияний (в основном этрусских) либо адаптировав их согласно своему высшему идеалу цивилизации. Мы опять сталкиваемся с тайной историей, которая по большей части еще не описана. Если кто-то захочет получить более глубокие познания в этой области, то может найти необходимые сведения в нашей книге "Восстание против современного мира", в которой разрабатывается тема нордического римского самосознания; в работе Бахофена "Die Sage von Tanaquil" ("Предания Танакила") и в других работах вышеуказанных авторов.

В имперскую эпоху арийское римское самосознание покачнулось; если из азиатских провинций в него привносились элементы древней "солнечной" духовности (такие как митраизм, или "божественная" концепция царственности), которые придавали ему энергию, то поступали также и крайне вредные ферменты этнического и духовного распада, учитывая этический, демографический и расовый упадок древней арийско-римской ветви. Для Фашистской Италии, которая с недавних пор выполняет свою собственную имперскую миссию, расовые соображения по поводу судеб древней римской империи, а также имперского символа Средних Веков, особенно поучительны.

Величие Рима создано элитой (ее мужественный и арийский "стиль", а также изначальная эксклюзивность хорошо известны). Так вот, казалось бы логичным, если бы, по мере того, как Рим собирал под свое крыло все более сложную и разнообразную совокупность народов, это параллельно приводило бы к консолидации, защите и приумножению первоначального господствующего арийско-римского ядра. Однако происходит прямо противоположное: чем более расширяется древняя империя, тем более ослабляется "римская раса"; она безответственным образом открывается всяческим посторонним влияниям, а также подчиненным классам; поднимает этнически сомнительные элементы до высокого звания римских граждан; воспринимает культы и обычаи, полная противоположность которых первоначальному римскому менталитету делала их, как указывал Тит Ливий, совершенно несовместимыми.

Со своей стороны, императоры зачастую создавали вокруг себя вакуум вместо того, чтобы опираться на элиту, окружать себя людьми, верными древнему римскому самосознанию и еще способными "проявлять твердость" как в расовом, так и этическом плане; напротив, они сделали своим символом абсолютизм, ослепленные магической силой своей обожествленной, но ставшей абстрактной, изолированной и лишенной корней функции. Нелепо думать, что, опустившись так низко, Империя смогла бы продолжать сколько-нибудь длительное время навязывать свою волю различным расам, которые политически находились на ее орбите. Чистые случайности вместе с первыми серьезными столкновениями на границах не могли не вызвать разрушения этого огромного организма, лишившегося станового хребта.

Что касается Средних Веков, мы знаем, что Церковь прилагала усилия, чтобы возродить наднациональный символ Рима, добавляя идеалы католицизма к новой концепции идеи Империи, идеи Sacrum Imperium (Священной Империи). К сожалению, итальянский народ, так сказать, остался в стороне от разработки этого нового символа; вовсе не ставилась задача выявить в среде нашей расы элиту, которая с расовой и духовной точки зрения была бы на высоте такого символа. Напротив, возобладал средиземноморский компонент (склонный к анархизму, индивидуализму и обособленности, источник нескончаемых споров и противостояния), не говоря уже о падении общего уровня в этическом плане. Отсюда знаменитая фраза Барбарроссы, который с презрением указывал на этих людей, которые похвалялись тем, что являются номинально римлянами. Следствием всего этого явилось то, что средневековая имперская функция, хотя и провозглашалась священной, в основном присваивалась представителями других рас, особенно германских, в которых лучше сохранилось определенное число качеств расы. В результате Италия играла лишь второстепенную роль в построении средневековой римско-германской имперской цивилизации.

Таковы два ярких примера опасности, с которой сталкивается всякое строительство или идея имперского типа, когда они не покоятся на прочной расовой основе. Что касается "выбора традиций", который заставляет сделать арийское расовое сознание в свете современной итальянской истории, необходимо привыкнуть к радикальным изменениям перспективы. Мы лишь отметим, что неуместно считать истинно нашей - в противоположность тому, чему учит так называемая "история отечества" масонского толка - Италию общин (коммун), открытых против имперской власти: здесь имеет место не простая борьба против иностранного, а борьба между носителями двух противоположных типов цивилизации - именно на стороне императора (и против коммун, за что боролись также князья Савойя и Монферрат) выступает феодально-аристократическая цивилизация, сохраняя еще в значительной степени арийский и северо-арийский образ жизни. Новая Италия - это Италия "гибеллинов" и Данте, а не "гвельфов" и коммун.

Равным образом, даже не взирая на опасность прослыть еретиками, мы считаем, что надо воздерживаться от чрезмерного восхваления вклада Италии в гуманистическую цивилизацию и вообще в так называемое Возрождение. Несмотря на свое внешнее великолепие, эта гуманистическая и "афродистская" цивилизация литературы и искусства означает прежде всего снижение уровня и отказ от более глубокой и ценной традиции. Не считая индивидуалистической стороны, которая наблюдается в "стиле", характерном для сеньоров, и в постоянной борьбе между городами и их condotiteli, именно в лоне этой цивилизации развиваются зародыши, которые затем приведут к "философии света" и другим явлениям, характерным для современного упадка. С другой стороны, претенциозная преемственность между древним классицизмом и Гуманизмом основывается на одном коренном заблуждении: были воссозданы всего лишь наиболее внешние аспекты древнего мира (а не самые древние, собственно арийские, то есть героические, священные, традиционные).

Такой подход приводит и к необходимости пересмотра "итальянских" ценностей, в частности в отношении Risorgimento (эпоха воссоединения Италии) и даже Первой мировой войны. Несомненно и общепризнанно, что, оставляя за скобками чистоту намерений многочисленных патриотов, течения, которые играли главенствующую роль в Risorgimento, относятся либо к франко-масонству, либо к французскому якобинству и, в общем плане, к идеологиям, которые, как например либерализм и либеральная демократия, являются в основном антирасистскими и антиарийскими. То же самое можно сказать и в отношении нашего вступления в войну в 1915 году: мы выбрали сторону для борьбы за национальные интересы, несомненно, под влиянием демократически-масонской идеологии союзников, которые приложили все усилия, чтобы покончить раз и навсегда с государствами, сохранявшими иерархически-аристократическую структуру вместе с расовым и традиционалистским чувством. Тем не менее, вступление в войну имело для нас также и смысл героического испытания: оно позволило восстановить те силы, которые впоследствии, благодаря радикальным переменам, привели к возникновению фашистской и римской Италии.

То, о чем мы здесь говорили, это лишь общие контуры темы, которую необходимо развивать в адекватной и обобщающей форме. Эта новая форма рассмотрения итальянской истории должна стать точным выражением нашего расового и арийского самосознания.

Каковы характеристики нашего архетипа? Внешне он выше среднего роста, у мужчин широкие плечи; конечности строго пропорциональны; он строен, энергичен, форма головы - долихоцефалическая (по крайней мере у собственно нордического типа). Волосы темные; в отличие от некоторых средиземноморских менее чистых типов, волосы не кудрявые, а волнистые; губы тонкие, брови не густые. Нос тонкий и удлиненный, прямой или слегка орлиный. Нижняя челюсть довольно большая, хотя и менее выступающая, чем у нордического типа, она выражает активный тип, готовый к нападению.

Глаза могут быть карими, голубыми или серыми. В то время как у итало-средиземноморских типов менее благородного происхождения взгляд часто блуждающий, потухший или меланхоличный, у нашего прототипа он прямой и решительный (как говорят, "смотрит в лицо", прямо перед собой; взгляд проницательный, не мигающий, совершенно отличный от косого или полного злонамеренности взгляда средиземноморских типов, смешавшихся с ближневосточными элементами). Привычка жестикулировать (которая, как многие считают, характерна для итальянцев) ему не свойственна; конечно, его жесты выразительны, но в них нет ничего импульсивного или беспорядочного; это жесты, которые отнюдь не указывают на преобладание инстинктивной стороны его характера, а, напротив, являются продолжением сознательной мысли. Его способность реакции острее, чем у нордического типа того же происхождения, как и его динамизм (который, тем не менее, всегда остается спокойным и контролируемым, не имеющим ничего общего с лихорадочностью или вульгарным выражением избытка чувств).

Таковы, согласно некоторым расистским авторам, основные черты древнего римского типа северо-арийской расы: сознательная отвага, самообладание, четкие и скупые жесты, спокойная и продуманная решительность, чувство смелого принятия решений за других. Он ведет простой, "добродетельный" образ жизни (но не в обычном, избитом смысле этого слова, который придают ему моралисты, а в смысле бесстрашной мужественности и силы); его характеризуют стойкость и настойчивость, то есть сила духа; мудрость, то есть способность к спокойному, глубокому размышлению; человечность и дисциплина, то есть строгий самоконтроль, он умеет ценить внутреннее богатство других; достоинство и внутреннее спокойствие, которые у аристократии достигают уровня величавой торжественности. Арийская верность также является по преимуществу римской добродетелью. Настолько римской, насколько такими были сами римляне: у них был вкус к четким, без выставления напоказ действиям; реализм, который, как справедливо отмечалось, не имел ничего общего с материализмом. Идеал ясности, который даже при снижении стандартов не опускается ниже рационализма - это эхо так называемого "латинского" менталитета, эхо, остающееся в этой сфере более верным первоначальной сущности, чем романтическая душа определенных типов людей, физически более "нордических". В древнеримском арийском человеке набожность и религия имели мало общего с большинством последующих форм религиозности: это было чувство уважения и союза с божественными и, в более общем плане, сверх-чувственными силами, в отношении которых они интуитивно чувствовали, что они являются составной частью их индивидуальной или коллективной жизни. Римский арийский тип всегда с подозрением относился к заброшенности души и путанному мистицизму, но также и отрицал всякое раболепие перед божественностью. Он чувствовал себя, не одиноким, как индивид, растерзанный и запятнанный чувством греха и плоти, который должен отправлять культ, достойный божественности, но цельным человеком (умиротворенная душа, способная предчувствовать направления, по которым сознательная и определяющая деятельность могла бы стать продолжением самой божественной воли).

Что касается мира и общества (res publica), древний арийский и римско-арийский человек представлял их как ценз (census), то есть как общность отличных друг от друга сущностей, объединенных не смешиванием, а высшим законом, как это происходило также с идеалом иерархии, в котором чувство личности и свободы примиряется с идеалом высшего единства. Ни либерализм, ни, следовательно, социализм или коллективизм: каждому свое. Положение женщина в обществе - не очень низкое (как в некоторых азиатских обществах), не очень высокое (как в других обществах, в которых преобладают "лунные" и "деметрийские" расы). Тем не менее существует определенная дистанция, как от женщины, так и от пристрастия к сексуальной сфере, и ясное утверждение отцовского права, мужского авторитета главы семьи или рода - почти "феодального" чувства ответственности и верности Государству.

Таковы элементы, характерные для римского и арийско-римского "стиля" души и духа; тем не менее, речь идет о том, чтобы постепенно увидеть, как они органически соотносятся с физической формой высшего арийско-итальянского типа, описанного выше, чтобы воплотить эти элементы в живой идеал нашей "идеальной расы".

Чем больше такой тип будет становиться осязаемой реальностью, тем больше будет расширяться особая коллективная духовная сфера. По мере того как расовые типы становятся гибридными и, следовательно, внутри индивидов действуют различные расовые компоненты, роль, которую играет среда, становится все более важной - не в смысле искусственного создания извне того, чего не существует, а в смысле создания благоприятных условий для проявления и преобладания одного или даже нескольких из этих компонентов. Представим себе цивилизацию, в которой господствуют концепции ближневосточного и антирасистского типа; неизбежно наступит час, когда даже среди народов, у которых преобладает арийская и нордическая кровь (за исключением случаев реакции, вызванных резким пробуждением), на поверхность поднимется и возобладает то, что (в каждом человеке и у каждого народа в общем плане) соответствует антирасе и накипи, оставленных низшей и загрязненной кровью. Равным образом, там, где тон всей цивилизации задали афродитизм, дионисизм или другой тип "расы духа", в силу закона, который гласит "подобное притягивается к подобному", можно будет констатировать несомненную эволюцию в расовом плане: соответствующая наследственность вновь станет "доминантной", в то время как, напротив, станет "рецессивной" и потеряет всякую потенцию также присутствующая наследственность арийской расы (например, "расы Солнца" и "расы Героев").

Поэтому необходимо совершенно ясно понимать, что именно в среде, насыщенной духовными силами и героическими призваниями, создается климат, которого требует наша "идеальная раса", чтобы подняться и играть решающую роль в будущем нашей нации.

Чтобы придать высказанным здесь идеям действительно законченный вид, необходимо в заключение сказать несколько слов об "историческом поле" расизма.

Ценность любой действительно творческой и новаторский идеи зависит не от конъюнктурных обстоятельств, а происходит из того факта, что она прививается на общность беспорядочных исторических требований и организует ее положительным образом и в строго определенном направлении. Следовательно, обладание чувством "исторического поля" какой-либо идеи - это необходимое условие для того, чтобы она могла полностью возыметь свое действие.

Что касается расизма, следует вкратце напомнить основные направления общей интерпретации истории, основанной на социальной разбивке на четыре части, характерной для всех древних цивилизаций традиционного типа, от цивилизаций восточно-арийского происхождения до средневековой Германо-Римской Империи.

Согласно этой четвертичной разбивке, на верху иерархии находятся духовные вожди; затем следует военная аристократия, которой подчиняется буржуазия; затем идет каста рабов (слуг).

Заслугой Рене Генона (Rene Guenon) является то, что он показал, что смысл так называемого "прогресса" состоит не в чем ином, как в последовательном упадке власти и того типа цивилизации, который с ней связан; упадке, который распространяется от одного к другому из четырех каст, посредством которых определялась вышеуказанная иерархия. Эпоха, когда духовные вожди (в той или иной форме, например священные короли) пользовались верховной властью, уходит корнями почти в доисторические времена. Затем власть опускается на один уровень, то есть переходит в руки военной аристократии; это приводит к циклу цивилизации, в которой короли по существу являются военными вождями. Такая картина наблюдалась еще вчера в Европе с ее различными традиционными династиями.

Революции (либеральные и демократические) приводят к новому падению уровня: действительная власть переходит в руки буржуазии в разнообразных формах плутократических олигархий со своими "королями" законности и порядка, нефти, золота, стали и т.д. И наконец социалистическая революция и коммунистическое движение, похоже, становятся прелюдией [Напомним, что этот текст был написан в 1938 году.] заключительной стадии падения, поскольку диктатура пролетариата означает переход власти к современному эквиваленту последней из древних арийских каст: к касте шудр, бесформенным и материалистическим массам рабов (слуг). Эти концепции мы развивали в нескольких из наших работ.

Необходимо отметить, что вышеуказанная иерархия отнюдь не является плодом сложившихся обстоятельств, а, напротив, сформировалась по вполне определенным причинам "аналогичного" порядка. Это отражает сама дифференциация и само иерархическое построение, которые наблюдаются между частями нормального человеческого организма, так что по аналогии можно сказать, что государство - это "большой человек". В этом смысле духовные вожди соответствовали функциям, которые выполняет в человеческом организме дух, сверхъестественное ядро личности; буржуазия - процессам, характерным для органической экономики; рабы (слуги) - все то, что у человека обозначает детерминизм, присущий чистой телесности.

Из этой аналогии можно сделать один важный вывод: каждый человек имеет собственное лицо, качества и индивидуальность, которые связаны с двумя высшими принципами: духом и волей. Когда этих двух последних не хватает, наблюдается падение в индифферентизм и потеря личности. Верность вышеуказанной аналогии подтверждается тем фактом, что эпохи, ознаменовавшиеся приходом к власти двух последних каст, выказывают как раз те свойства, которые характерны для сил, аналогичных у человека: когда власть принадлежит не духовным вождям и не аристократической элите, а узурпирована третьим сословием, плутократической олигархией и миром материалистических масс, меркнет всякое естественное чувство принадлежности к нации, крови, расе, касте; как следствие, исчезает все то, чему различные человеческие общества обязаны своими качественными отличиями, своей личностью, своим достоинством. На смену им приходят космополитизм, интернационализм, коллективистская уравниловка, стандартизация; все это происходит в соответствии с логикой необходимости, под знаком смешения рационализма и материализма. Так что в этих сумеречных типах цивилизации действительно можно представить, что экономика - это высший закон истории (Карл Маркс) и что они вместо "отживших свое" древних законов создали суеверную религию науки и техники и вместе с коллективистским мифом способствовали приходу механистической примитивистской обскурантистски-иррационалистической и бездуховной цивилизации и культуры.

Даже в рамках этого краткого обзора по данной теме, вышеприведенного исторического наброска достаточно, чтобы окончательно понять законность признания требований крови и расы в области расового образования. Фашизм и другие аналогичные политические движения утвердились как восстание и воля к возрождению погрузившейся в сумерки западной цивилизации. Они призваны возвысить ценность и принципы, относящиеся к первым двум функциям вышеуказанной четырехфункциональной системы. Отсюда логично следует необходимость не только объединения фашистских сил против интернационализма и космополитизма, но и появления на первом плане идей, абсолютно не подверженных воздействию ничего механистического, детерминистского, не важно, идет ли речь о чисто материальной сфере экономики или о рационалистическом мифе; и эти ценности не могут быть ничем иным, кроме как ценностями крови и расы, человеческих групп, четко дифференцированных по глубинным силам происхождения, силам, которые преобладают и утверждаются, особенно те, что отвергают чистый экономический детерминизм, массифицированный материализм, буржуазную культуру и индивидуалистский распад. Именно из этих сил происходят "качества расы", которые, как мы видели, всегда подразумевают нечто аристократическое и в то же время переходят узкие границы индивида; эти качества невозможно воспитать в себе, ими невозможно поменяться с другими; эти качества соединены с достоинством и традицией.

Всего этого вполне достаточно в качестве первого приближения к "историческому полю" расовой доктрины и к значению, которое оно имеет для фашизма. Мы можем сделать вывод, что это является осью, вокруг которой можно внутренне развивать эту доктрину.

Там, где фашизм занял четкую позицию (как против мира коллективизированных и механизированных масс, так и против рационализма, вытекающего из "философии света", против буржуазной цивилизации в общем и плутократии в частности), формы, соответствующие двум последним фазам европейского упадка (то есть низшим кастам древней арийской иерархии: касте рабов и касте торговцев, шудр и вайшья, третьему и четвертому сословиям) в принципе были преодолены. Но необходимо идти дальше, то есть прилагать усилия с тем, чтобы в этой зарождающейся цивилизации снова стали определяющими ценности, образ жизни, мышления и чувствования, характерные для двух первых каст - военной аристократии и высшей духовной власти.

В соответствии с этим необходимо развивать фашистскую доктрину в двух направлениях и, следовательно, представлять ее себе как нечто целое, что мы постарались обосновать на предыдущих страницах. Выше всего стоит раса; помимо ее биологического и антропологического аспекта, раса все более явно приобретает также и героическую и аристократическую значимость. Общность крови или расы будет основной предпосылкой. Но внутри такой общности процесс адекватного выбора установит последующую иерархию, на основе которой может родиться нечто подобное новой аристократии: группа, которая (не только в физическом плане, но также и в плане героической души, стиля, характеризующегося честью и верностью) выявит "чистую" расу, то есть подлинную или идеальную расу.

Перед нами открывается, таким образом, широкое и плодородное поле для синтеза между расистскими принципами и лейтмотивами фашистской "мистики" и этики, которые позволяют оставаться верными всему лучшему, что есть в наших традициях, а также предотвратить определенные коллективистские и социалистические "виражи", отмечаемые в других странах на базе неправильного использования расизма. Расизм второй степени (или расизм рас души) стремится, со своей стороны, четко определить основные силовые линии действия в этом смысле.

Для последней фазы реконструкции, то есть для проблемы определения духовных вождей, наилучшие ориентиры можно будет найти именно в "арийском мифе", понимая под этим глубинные исторические корни. К сожалению, приходится констатировать, что в определенной мере "арийский" имеет почти то же значение, что и "антисемитский", и что даже в области законодательства это слово имеет только отрицательное значение; однако оно всего лишь указывает на то, чем нельзя быть: если кого-то считают арийцем, то он не иудейских кровей или не цветной - и все, больше ничего. Необходимо реагировать на превращение этой концепции в простую банальность. В своем полном смысле термин "арийский" должен, напротив, означать для новых поколений, а также для воспитателей этого поколения, "расу духа" или, точнее, расу "солнечного" или "героического" типа в том смысле, которое мы дали этому второму термину.

На этом пути фашистский расизм приведет к окончательной ликвидации всякого подозрения в "материализме" или "зоологизме", в которых его иногда обвиняют. Напротив, он отнюдь не исключает над-мировую и над-временную реальность, и именно в этой сфере он обретет свое естественное наивысшее завершение и претворит в жизнь, опираясь на вполне определенные, исконные, глубоко укоренившиеся традиции, наше фашистское стремление придать и Революции "религиозную" значимость и вызвать подлинное возрождение в сфере высших ценностей.

Значение, которое имеет для нашей доктрины изучение исторических корней народов и, следовательно, доисторическая наука, видно с особенной ясностью в исследованиях, связанных с расизмом "в третьей степени". Однако необходимо внести в эту дисциплину некоторые революционные критерии и решительно выбросить за борт ряд предрассудков, характерных для "чисто научного", сциентистского и позитивистского менталитета, которые с благословения уже отжившей свой век исторической школы еще сохраняются довольно широко в системе общего образования. Приведем только два примера.

Прежде всего, следует преодолеть эволюционистский предрассудок, согласно которому, в прямом соответствии с принципами "прогресса" и "исторического подхода", мир глубинных корней, доисторический мир представлялся как темный и дикий, в котором человечество из полуживотного состояния понемногу, с большим трудом достигло "цивилизованной" стадии и смогло обрести культуру. Расизм, напротив, утверждает, что уже в доисторическую эпоху существовали народы, которые помимо расовой чистоты, которую они потом потеряли, обладали глубоким пониманием духовного мира. Конечно, они не были "цивилизованными" в современном понимании (в свете развития экспериментального познания техники, юридической и политической системы и т.д.), но они обладали чертами характера и духовным видением мира, которые происходили из реальных контактов с супрачеловеческими силами природы; видением не "придуманным", а пережитым, конкретизированным посредством традиций и выраженным и развитым посредством символов, святынь и мифов.

В этой связи необходимо также перейти новые границы исследований доисторической эпохи: современные расистские гипотезы о происхождении человека переносят нас примерно в 10000 год до н.э., в то время как еще недавно было трудно назвать какие-либо цивилизации, которые существовали 2 или 3 тысячи лет до н.э. Что же касается общей проблемы так называемого "происхождения человека", необходимо занять решительную анти-дарвинистскую позицию. Родословная человечества, к которой принадлежат высшие расы (как древние, так и современные), ведется не от обезьяны и не от человека-обезьяны ледникового периода (мюнстерский человек, или неандерталец, и человек Гримальди), и этот факт все более признают специалисты - не расисты. Обезьяноподобный человек соответствует некой человеческой ветви всего лишь из-за тех элементов, которые были привнесены из других, высших человеческих рас (эти элементы появляются позднее, чем он, в связи с чем возникает иллюзия, будто они развились в процессе эволюции), по той простой причине, что он появляется на тех же территориях позже, придя из регионов, потерпевших значительные разрушения или опустошенных катаклизмами и климатическими изменениями.

Совершенно необходимо понять значение этой смены перспективы в отношении расистских концепций: высшее не происходит из низшего. В тайне нашей крови, в самых глубинах нашей эры сохраняется неизгладимым наследие древних времен; но речь идет не о наследии жестокости, необузданных, диких животных инстинктов, как утверждает психоанализ и как можно логически предположить, если встать на позиции эволюционизма и дарвинизма. Это наследие первородства, наследие, которое идет из глубины веков, напротив, является наследием света. Сила атавизма как выражение низших инстинктов не входит в это фундаментальное наследие; она происходит и развивается в соответствии с процессом деградации, инволюции или падения (память об этом сохраняется в виде различных мифов в традициях почти всех народов) и в ее основе - загрязнение, гибридизация, вызванная привнесением инородных элементов; это голос другой крови, другой расы, другой природы, о которой можно сказать, что она человеческая, лишь с большой натяжкой. Как бы там ни было, когда мы повторяем выражение Платона "в моей груди борются две души", надо анализировать его в свете того, что мы только что сказали, чтобы понять его истинный смысл. В эволюционистский и дарвинистский миф может верить только тот, в ком говорит другая наследственность (внедренная посредством гибридизации), поскольку она уже утвердилась и окрепла в нем настолько, что подавила присутствие первоначальной расы.

Другой предрассудок, против которого борется расизм, - это предрассудок, заключающийся в выражении "Ex Oriente lux" (Свет с Востока). У многих людей сегодня еще сохраняется представление о том, что наиболее древние цивилизации родились в восточно-средиземноморском бассейне или в Западной Азии и будто из них, а затем из еврейской религии Запад получил свет, будто Запад еще долгое время после этого, особенно его северные районы, оставался в диком и варварском состоянии. Расизм полностью изменил это представление. В азиатских цивилизациях нет ничего изначального и еще меньше чистого. Истоки наиболее высокоразвитой цивилизации, характерной для белых рас и в общем для индоевропейских народов, находятся не на Востоке, а на Западе и Северо-Западе. Так что, как мы уже сказали, в этом смысле у них общие доисторические корни, которые еще вчера можно было считать фантастическими. В сравнении с великолепием северо-западной и арийской предыстории, восточно-азиатские цивилизации предстают сумеречными и гибридными, как в духовном, так и в этническом плане. То, что в них скрыто действительно великого и просветленного, восходит в действительности к начальному цивилизаторскому действию ядра, принадлежавшего к господствующим северо-западным расам.

"Свет Севера", "гиперборейская мистерия" - таков центральный мотив нашей расовой доктрины, что может показаться парадоксальным, если не подозрительным и даже клеветническим в отношении наших собственных традиций, считающихся средиземноморскими (автор ссылается здесь на конкретный пример Италии и на модные в данное время теории о происхождении наций). Надо дать некоторые пояснения.

Прежде всего, когда мы говорим о Севере, мы не имеем в виду германский регион. Колыбелью арийской расы в давнюю доисторическую эпоху, о которой мы говорили, являлся, напротив, регион, который сегодня соответствует Арктике.

Позднее в доисторический период центр иррадиации, очевидно, сместился в северо-западный регион. В других работах мы указывали ссылки, которые подтверждают данный тезис (он, кстати, соответствует воспоминаниям и традиционным познаниям, которые совпадают во всех цивилизациях). Даже с позитивной, географической точки зрения можно допустить, что Арктика (или, если хотите, Гиперборея) превратилась в необитаемый регион, покрытый вечными льдами, постепенно, начиная с определенного времени; что касается второй расы (северо-западной), похоже, что она исчезла после водного катаклизма.

Обеспокоенность в связи с тезисом о нордическо-арийской расе необоснованна. Поддерживать этот тезис вовсе не означает присоединиться к пангерманскому мифу, который, сделав синонимами понятия "нордический", "германский", "арийский" и "немецкий", утверждает сегодня, будто все высшее, что есть в различных нациях и цивилизациях нашего континента, происходит из германских элементов, в то время как все, что не связано с ними, является очевидно низшим и подчиненным.

Именно для того, чтобы развеять этот вид заблуждений, связанных с исконной арийской расой, мы обычно употребляем термин "гиперборейская", употреблявшийся в Греции в эпоху, когда о германцах ничего не было известно. Как бы там ни было, надо подчеркнуть, что, вне всякого сомнения, термины "арийский", "нордический арийский", "нордический западный" и т.д. никогда не означают в рамках серьезной расовой доктрины "немецкий" или "германский"; эти термины обозначают гораздо более широкую реальность. Они относятся к общему дереву, в котором германские народы так называемого "периода вторжений" являются лишь одним из многочисленных ответвлений, в то время как самые крупные расы - создатели цивилизации как на Востоке, так и на Западе (бывшая Персия, древняя Индия, так же как древняя Эллада или сам Рим) законно могут носить название "гиперборейских". Среди всех этих рас могут существовать отношения кровного родства, но ни в коем случае не производности (происхождения одной из другой). О производности можно говорить только в смысле их происхождения из этого общего гиперборейского дерева, о котором мы говорили ранее и которое восходит к такой глубокой древности, что просто абсурдно пытаться проследить до тех времен родословную какого-либо одного исторического народа.

Экспансия нордических арийских рас шла в двух основных направлениях: одно горизонтальное (начиная с Запада и через Средиземное море, Балеарские острова, Пиренеи, Крит и Египет), другое поперечное (северо-западное и юго-восточное направление, от Ирландии до Индии, с центрами, расположенными в регионе Дуная и Кавказа, который, вовсе не будучи, как представлялось раньше, "колыбелью" белой расы, был местом экспансии на пути миграции одного из нордических арийских потоков). Что касается миграции собственно германских народов, то они, по сравнению с вышеуказанными двумя направлениями, восходят к эпохе несравненно более поздней (несколько тысячелетий). Вдоль этой горизонтальной оси и частично на пересечении с поперечной осью на евроазиатском континенте и родились самые великие цивилизации средиземноморского бассейна (те, что нам известны, поскольку от предшествующих цивилизаций не сохранилось ничего, кроме жалких остатков). По отношению к этим цивилизациям и этим совершенно новым доисторическим горизонтам, надо видеть в нордических германских народах периода завоеваний простых эпигонов, людей которые, происходя из общей семьи, были просто последними, появившимися на исторической сцене. Со всех точек зрения, ни в коем случае речь уже не шла о "чистых расах". Поскольку у них не было за плечами всего того прошлого, что имелось у других групп той же семьи, они не были подвержены опасности смешения и с физической и биологической точки зрения были более "в порядке". Их жизнь в регионах, где разобщающие условия, такие как окружающая среда, были очень суровыми, только укрепила процесс селекции; таким образом утвердились и окрепли такие склонности характера как упорство, изобретательность и смелость, в то время как отсутствие всякого контакта с внешними и городскими формами цивилизации позволило этим германским народам сохранить человеческие отношения, скрепленные воинской доблестью и чувством чести и верности.

По-другому дело обстояло в собственно духовной сфере этих потомков первоначальной нордическо-арийской расы, которая (сфера) подверглась определенной инволюции. Первоначальное метафизическое и "солнечное" содержание традиций стало затемненным; они стали фрагментарными, ушли в фольклор, саги и народные суеверия. С другой стороны, в большей степени чем память о корнях, в этих мифологизированных традициях стали преобладать трагические превратности судьбы, выпавшие на долю одного из центров гиперборейской цивилизации - цивилизации Асов или божественных героев Митгарда, откуда происходит хорошо известная тема "ragna-rokk", обычно переводимая как "сумерки богов". Так что, чтобы ориентироваться в нордическо-германских традициях народов "периода завоеваний" и чтобы понимать истинное значение основных символов и воспоминаний, содержащихся в них, необходимо искать ориентиры в глубоком изучении наиболее древних арийских традиций, в которых сохраняются в наиболее чистой и наиболее полной форме все эти познания; традиций, которые, повторим еще раз, не являются иерархическими, а отображают наиболее древние арийские цивилизации, такие как цивилизации Индии и Персии, Эллады и самого Рима. Некоторые немецкие расисты, например Гюнтер, первыми и безоговорочно это признают.

Общий подход к проблеме, которую мы здесь обсуждаем, не должен ни в коей мере порождать чувства неполноценности или подчинения с нашей стороны как итальянцев по отношению к исторически новым германским народам. Скорее наоборот: подобно тому, как лучшие элементы итальянского народа соответствуют с точки зрения "физической расы" типу, который должен рассматриваться как производное от нордической расы, точно так же в наследии наших наиболее возвышенных традиций (которые уходят корнями зачастую к первоначальным землям) можно встретить элементы, характерные для расы души (в смысле стиля жизни, этики, и т.д.), и видение мира, общее для всех великих арийских и северо-арийских цивилизаций. Посредством тезиса о северо-арийских расах, который отстаивает наш расизм, мы оспариваем право любого народа, каким бы он ни был, присваивать себе и монополизировать благородство происхождения, которое является общим. Это означает, что поскольку мы являемся и хотим быть наследниками древней арийской римской цивилизации, а также римско-германской цивилизации, сменившей ее, постольку мы считаем себя - фактически и по духу, по призванию и по традиции - нордическими арийцами.

Такая позиция предполагает переход от теоретического расизма к активному и созидательному расизму. Задача состоит в том, чтобы из общего итальянского типа, дифференцированного сегодня, извлечь и закрепить, в существенной и четкой форме, тип - как физический, так и духовный - изначальной расы, которая присутствует сегодня в итальянском народе в такой же степени, как и в немецком народе, хотя и подавленная в обоих случаях грузом этнического разрушения со стороны иных расовых элементов и - как результат этого процесса - биологической и культурной дегенерации.

Значение правильного понимания проблемы исторических корней для формирования воли и самосознания у итальянца нового типа очевидно. Из этого понимания рождается подлинная идея-сила, чувство достоинства и превосходства, которое не имеет ничего общего с высокомерием и которое основывается не на путаных мифах, создаваемых с чисто политическими целями, а на вполне определенных традиционных познаниях

Однако могут возразить: "Все это хорошо, но как вписывается в эту систему идей концепция латинского самосознания? Разве происхождение нашего народа и вдохновение нашей цивилизации, как это признано во всем мире, не являются латинскими?" Миф о латинском самосознании все еще остается в силе во многих кругах, особенно в литературной и прочей интеллигентской среде, он все еще имеет широкое хождение в преподавании различных дисциплин в школах. В оправдание этого мифа настаивают прежде всего на противопоставлении, которое якобы существует между нашими народами и остальными, и, как следствие, на невозможности взаимопонимания, которое не диктовалось бы просто общими политическими интересами.

Так вот, здесь мы опять имеем дело с грубой ошибкой, порожденной пассивным применением общих фраз и формул, которые нуждаются в расшифровке. Что же все-таки подразумевается под выражением "латинское самосознание"? К какой области оно относится?

Мы не случайно подчеркивали, что "латинский миф" - это любимое дитя литераторов и интеллектуалов. В действительности, в нынешнем понимании термин "латинское самосознание" (на том же уровне, что и выражение "латинская цивилизация") имеет смысл, только если он используется в эстетическом, гуманистском и литературном плане, то есть относится к миру искусства и культуры в самом широком значении этих терминов. Здесь "легитимность" - более или менее синоним "римского" элемента; другими словами, речь идет об отражении, которое сохранили в культурном плане некоторые народы, принадлежавшие в древности к Римской Империи, формирующей деятельности древнего Рима, вплоть до принятия его языка - латинского языка.

Если, однако, взглянуть более глубоко на данную проблему, то можно быстро обнаружить, что это "латинское самосознание" - простое эхо древних греко-римских цивилизаций, нечто поверхностное. Можно даже сказать, что речь идет о косметике, с помощью которой безрезультатно пытаются скрыть различия - как этнические, так и духовные, которые, как свидетельствует история, могут быть даже антагонистическими. Как мы сказали, это единство существует только в мире литературы и искусства, по крайней мере сообразно с типично "человеческой" концепцией, относящейся к миру, в отношении которого древний, героический и олимпийский Рим не скрывал своего презрения.

Филология - это еще одна область, где сохраняется это единство, хотя оно и ставится под сомнение с того момента, когда была неоспоримо установлена принадлежность латинского языка к общему дереву арийских и индогерманских легенд; с другой стороны, остается фактом, что на уровне если не слов, то по крайней мере произношения и синтаксиса (особенно склонения) древний латинский язык ближе к немецкому, чем романские латинские языки. Так что, если отбросить бесполезные красивости, это "латинское самосознание" хвастливо показывает, что не соответствует никакой из действительно творческих и оригинальных форм, характерных для народов, призванных раскрыть себя. Речь идет просто о фасаде. Но это еще не все: необходимо также пересмотреть раз и навсегда с расисткой точки зрения значение классического "греко-римского" мира, из которого происходит так называемое "латинское самосознание" и в отношении которого "гуманисты" проповедуют почти суеверный культ.

Здесь не место рассматривать эту проблему: просто скажем, что этот "классицизм" является мифом того же уровня, что и миф о "философии Просвещения", которая хочет убедить нас, будто только в результате "завоеваний" эпохи Возрождения и ее последствий, энциклопедизма и Французской Революции родилась, после сумрака Средних Веков, "настоящая" цивилизация. В "классическом" мифе также заметен этот эстетствующий и рационалистический менталитет. Идет ли речь о Греции или Риме, то, что большинство людей считает "классическим", является на самом деле цивилизацией, которая в целом ряде аспектов (несмотря на свое внешнее великолепие, рассчитанное на соблазн "расы Афродиты") представляется нам декадентской; речь идет о цивилизации, которая родилась, когда предшествующий цикл (героическая, священная, мужественная и собственно арийская цивилизация Эллады и Древнего Рима) начал движение вниз по кривой.

Напротив, необходимо указать, что, если говорить об этом первоначальном мире, созданном "солнечными" и "героическими" расами, термин "латинский" приобретает иное значение (значение, которое ясно перечеркивает миф, который мы упоминали вначале). Здесь мы ограничимся упоминанием некоторых результатов исследований, которые ведутся сегодня по проблеме традиций доисторической и до-римской Италии. Первоначально слово "латин" ("latino") обозначало этническую группу, чье расовое и духовное родство с группой северо-арийских народов не оспаривается никаким серьезным автором. "Латины" представляли собой ветвь этой расы, которая доходила до центральной Италии; они практиковали обряд кремации умерших, в отличие от оско-сабелийской цивилизации, характеризовавшейся погребальным обрядом ингумации. Так вот, связь между цивилизациями, практиковавшими ингумацию, и цивилизациями средиземноморскими и азиатско-средиземноморскими (до-индоевропейскими и отличными от них) неоспорима. Эти "латины" заняли некоторые районы Италии гораздо раньше появления этрусков и первых кельтов.

Среди следов, оставленных словно огненный хвост метеоров расами, от которых произошли "латины", можно назвать недавние находки в долине Камоника (Camonica). Что очень важно, эти следы соответствуют доисторическим следам первоначальных арийских рас - как североатлантических (франко-кантабрийская цивилизация Кроманьон), так и северо-скандинавских (цивилизация Фосум). Мы встречаем в них те же символы "солнечной" духовности, тот же стиль, то же отсутствие следов деметрийской религиозности, которые, напротив, присутствуют в средиземноморских не-арийских или пришедших в упадок арийских цивилизациях (пеласги, критяне, и т.д. и в Италии: этруски, цивилизация Мейелла (Meieila) и т.д.).

Но это еще не все. Можно также констатировать родство между следами, найденными в долине Камоника (Camonica), и дорийской цивилизацией, характеризующей расы, пришедшие с севера; они обосновались в Греции и создали Спарту; им соответствует культ Аполлона, представлявшегося как гиперборейский солнечный бог. В действительности, как следует из трудов Альтгейма и Траутмана, эта миграция народов, от которых произошли "латины" и завершение которой в Италии привело к основанию Рима, эта миграция во всем напоминает дорийскую миграцию, которая в Греции породила Спарту. Рим и Спарта являются, таким образом, проявлениями сходных физических и духовных рас, во всем родственных типичным северо-арийским расам.

Но когда создавались Рим и Спарта, речь шла о мире сил в чистом состоянии, об этнической группе без слабостей, о неоспоримо живом и полном господстве над собой; мире, который едва ли найдешь в т.н. "классической цивилизации", пришедшей ему на смену и от которой якобы произошло, как хотели бы некоторые, "латинское самосознание" и "единство великой латинской семьи".

Если же, напротив, термин "латинский" употребляется в контексте истоков происхождения, можно констатировать полную трансформацию тезиса "латинского самосознания". Первоначально этот тезис (который соответствует тому истинно арийскому, что содержится в римском величии) относился к формам жизни и цивилизации, между которыми не было противоречия, а, напротив, наблюдалось сходство с формами, которые позднее пришлось проявить северогерманским расам, чтобы противостоять приходящему в упадок миру, который был не только "латинским", но и "римским" и уже более или менее византийским.

Как все знают, в Германии на основе результатов, полученных теорией наследственности, приложенной к расе, расовой гигиене и демографии, уже некоторое время применяются меры с целью поставить преграду передаче потомкам дефектной наследственности. Здесь не место рассматривать основы таких мер или дискутировать по их поводу. Просто отметим: что касается предела действия законов наследственности, во многих случаях его невозможно установить с абсолютной точностью. Должна быть достаточной сама мысль о возможности риска, чтобы побудить любого человека, обладающего этическим сознанием, придерживаться твердой линии поведения и держать под контролем все то, что ему может диктовать слепой инстинкт или простая сентиментальность.

Очевидно, необходимо сказать то же самое о скрещивании европейских рас с другими расами. Одно из обстоятельств, которые способствовали принятию "расистских" позиций в Италии, была как раз необходимость предотвратить смешение кровей в нашей новой колониальной империи. Но, еще раз, решающую роль играет, прежде всего, внутреннее убеждение: надо отдавать себе полный отчет в том, что будет просто предательством своей крови, своих предков, а также и преступлением против потомков, если для удовлетворения каприза и из-за пассивности в отношении собственных физических инстинктов или сантиментов произойдет загрязнение расы. Нет необходимости, на этом этапе, предполагать чистоту расы в абсолютном смысле: если общий тип "смешанный", это еще один довод в пользу необходимости предохранения от всякого дальнейшего смешения крови и необходимости защиты, поскольку у него нет "доминантных" характеристик чистого типа, который (при определенных обстоятельствах, к которым мы еще вернемся) может без труда абсорбировать и организовать по своим законам (причем сам он при этом не изменяется) разнородные элементы, появившиеся в результате скрещивания.

Защита от смешения кровей и изоляция элементов, в которых раса уже подавлена, - таковы основные аспекты профилактического расизма, на соблюдение которых должны быть направлены меры "расовой гигиены", которая тесно связана с общей демографией. Но наш расизм идет дальше: он включает не только меры чисто негативные, то есть защитительные, на также и позитивные - меры по интенсивному укреплению расовых элементов и селекции. В этой связи становится ясно, что было бы бесполезным только принимать запретительные законы: основная цель - формирование инстинкта, совершенствование чувства ответственности. Здесь надо вновь вернуться к такой деликатной проблеме, как выбор партнера в супружестве, причем подразумевается, что он (она) будет того же уровня. Сфера выбора партнера - это единственная сфера, где можно перейти от теории к практике и приложить позитивные усилия, чтобы раса последующих поколений данной нации (нации в общем смысле) постепенно очищалась, поднималась и все более приближалась к типу, характерному для высшего ядра (или расовому идеалу), присутствующему на этом уровне.

Если пожелать следовать в этом направлении, необходимо не только иметь общее расистское сознание, но - и прежде всего - четкий расовый идеал (не теоретически, а как объект реальных и искренних устремлений, которые должно разделять наибольшее возможное число людей данного народа). Чтобы добиться этого, необходима методичная и упорная воспитательная работа. Очевидно, что она должна быть направлена прежде всего на молодежь, и с этой целью должны использоваться все возможные средства: примеры из прошлого, специальная литература, даже кино. Нельзя отрицать, например, того большого воздействия на массы, которое оказали определенные американские фильмы, создавая образы популярных международных идолов (часто с расовой точки зрения). С помощью таких образов можно добиться возрождения, из самых истоков, данного человеческого идеала, соответствующего преобладающей расе. И если к "внушению", которое оказывают такие человеческие образы, добавить расовое сознание вместе с чувством внутреннего достоинства и ответственности, к чему мы постоянно призываем, тогда будут созданы необходимые предпосылки внутреннего выбора и консолидации расы.

Что касается супружеского выбора, то выбор женщины мужчиной является, несомненно, крайне важным, и не только потому, что на практике инициатива принадлежит, как правило, мужчине, но также из-за действия вполне определенных расовых законов. Согласно древним арийским учениям, касающимся расы, в результате скрещивания новорожденный мужского пола получает "доминантные" характеристики, а женского, напротив, "рецессивные". Отсюда следуют два важных закона:

1) У потомков от брака мужчины "низшей" расы с женщиной "высшей" расы раса последней оказывается подавленной и загрязненной.
2) У потомков от брака мужчины "высшей" расы с женщиной "низшей" расы раса последней может быть улучшена и практически нейтрализована.

При рассмотрении данного вопроса мы исходим здесь из того, что понятия "высшая" и "низшая" относительны и применимы к расам, которые в действительности не присутствуют в каком-либо данном европейском народе. Эти два закона основываются на внутренних, духовных условиях, о которых мы уже говорили в наших различных трудах по расовому вопросу: здесь мы их приводим лишь для того, чтобы подчеркнуть их очевидную важность в вопросе о супружеском выборе и расовой селекции. Новая необходимость, новый инстинкт, образы, навеянные четко определенным расовым идеалом, должны постепенно привести нации в порядок. Не в смысле рационализировать их, как это может иметь место в каком-либо государственном зоотехническом учреждении, а в смысле сделать их политику осознанной, с тем чтобы их определяли не только старые сантименты или желания (и еще в меньшей степени определенная экономическая, утилитарная или конформистская конъюнктура), а чтобы в них присутствовали по крайней мере на равных интересы и склонности типа людей, которые в высшем смысле представляют "расу". По этой причине расизм должен прояснить и уточнить свою позицию в области демографии, особенно в отношении так называемой "демографической кампании", поддерживая ее дух на основе законов наследственности, так как вероятность противодействия селекции всегда существует.

Мы имеем здесь в виду, что в области демографии мы не можем довольствоваться исключительно количественными критериями (рождение наибольшего количества детей), поскольку надо также рассматривать и качественный аспект; надо задаваться вопросом - каких детей хочет иметь быстро растущая нация. Простое неразборчивое размножение без учета расового состояния всей нации может способствовать и, в конце концов, привести к вторжению элементов менее желательной расы (поскольку в связи с известными обстоятельствами размножаются именно эти элементы) в ущерб высшей, но меньшей по численности расе. В этом случае действует обратная селекция, детально описанная в работах Ваше де Лапужа (Vacher de Lapouge), которая приводит к падению расового уровня нации. Такая опасность (которая во многих цивилизациях оказалась смертельной для политических органов, созданных различными ядрами господствующих арийских рас) может быть нейтрализована, если Государство последовательно ведет воспитательную работу, направленную на распространение идей, о которых мы уже говорили, до тех пор пока не будут достигнуты явные позитивные результаты в деле супружеского выбора и, в более общем плане, внутри данной нации.

Мы уже сказали, что в соответствии с "тоталитарной" концепцией фашистского расизма раса не сводится только к простому биологическому субъекту. Человеческое существо - это не только тело, это также душа и дух. Но научная антропология либо исходила из материалистической концепции человеческого существа, либо, признавая реальность принципов и нематериальных сил в человеке, довольствовалась, однако, тем, что ограничивала проблему расы рамками физиологии.

Даже в многочисленных современных трудах по расизму позиции авторов относительно того, как связаны между собой раса, тело и дух, страдают отсутствием четкости; более того, в них можно уследить даже опасные отклонения, которые, естественно, максимально используют противники расизма. С нашей точки зрения, необходимо решительно выступать против такого расизма, который считает все духовные способности и всю человеческую ценность простым следствием расы в биологическом смысле этого термина и который постоянно преуменьшает значение высшего и низшего (более или менее согласно своему собственному продвижению в сторону дарвинизма и психоанализа). Но также надо выступать и против тех, кто придерживается точки зрения расизма, занимающегося проблемами антропологии, генетики и биологии, с целью доказать, что, конечно, существует раса, но она не имеет ничего общего с проблемами, ценностями и с собственно духовной и культурной деятельностью человека.

Наша позиция, утверждающая, что раса существует как физически, так и духовно, отметает обе эти точки зрения. Раса - это глубинная сила, которая проявляется как в физическом плане (раса физическая), так и в духовном (внутренняя, духовная раса). В широком смысле слова, чистота расы имеет место, когда наблюдается совпадение этих двух факторов, то есть когда физическая раса созвучна и соответствует духовной, или внутренней, расе, и способна служить ей, являясь наиболее адекватным органом для ее выражения.

Необходимо еще раз подчеркнуть революционный характер такой точки зрения. Утверждение, что существует духовная раса, идет вразрез с эгалитаристским и универсалистским мифом, в том числе в культурном и этическом плане, и на голову разбивает рационалистическую концепцию, которая утверждает "нейтральность" ценностей; в конечном итоге утверждается принцип и ценность отличий, в том числе в духовном плане. Отсюда следует совершенно новая методология. Ранее в отношении какой-либо данной философии задавался вопрос о том, "истинная" она или "фальшивая", в отношении какой-либо данной морали требовалось определить понятия "добро" и "зло". Так вот с точки зрения расистского менталитета все это представляется второстепенным: не ставится вопрос об определении, что является "добром", а что "злом"; ставится вопрос, для какой расы может быть верной данная концепция, для какой расы может быть ценной и подходящей данная норма. Можно сказать то же самое о юридических нормах, об эстетических критериях и даже о системах познания природы. "Истинность", ценность или критерии, которые для данной расы являются действительными и полезными, могут вовсе не быть таковыми для другой расы и даже привести к прямо противоположным результатам, если их взяла бы на вооружение другая раса, к ее денатурализации и деформации. Таковы революционные последствия в сфере культуры, искусства, мышления, социологии, происходящие из теории духовной расы в отличие от расы физической.

Однако надо уточнить, с одной стороны границы изложенной здесь точки зрения, с другой - различия, которые необходимо проводить между расой души и расой духа. К расе души относится все, что сформировано в плане характера, восприимчивости, естественных наклонностей, "манеры" действия и реакции, отношения к собственному опыту. Здесь мы входим в область психологии и типологии, науки о типах, которая развилась в форме типологического расизма (или расистской типологии) - науки, которую Л.Ф. Клаус назвал психоантропологией. С точки зрения этой науки "раса - это общность людей, которая характеризуется не теми или иными психическими и физическими признаками, а стилем (манерой поведения, образом жизни), который проявляется посредством этих признаков".

Сразу же можно констатировать различие между чисто психологической концепцией и расистской, которая идет дальше. Психология определяет и изучает некоторые абстрактные склонности и способности. Некоторые расисты пытались распределить эти склонности между различными расами. Со своей стороны, расизм второй степени, или психоантропология, действует по-другому: он утверждает, что все эти склонности присутствуют, хотя и по-разному, в различных расах, но в каждой расе они имеют различные значения и функции. Например, расизм не считает, что одна раса характеризуется героизмом, а другая наоборот меркантилизмом. Во всех человеческих расах встречаются люди, предрасположенные к героизму или меркантилизму. Но эти склонности проявляются у людей разных рас по-разному. Можно сказать, что герой, исследователь, торговец, аскет и т.д. выступают у различных рас в различных формах, обусловленных внутренней расой. Чувство чести так, как оно проявляется у человека, например, нордической расы, отличается от проявления этого чувства у "западного" или "восточного" человека. То же можно сказать о чувстве верности, и т.п.

Все это призвано уточнить значение концепции "расы души". Концепция "расы духа" отличается от нее тем, что она не занимается различными типами реакции человека на среду и на обычный каждодневный опыт, но занимается его различными отношениями с духовным, надчеловеческим и божественным миром, как это проявляется в форме, характерной для созерцательных систем, мифов и символов, а также для самого разнообразного религиозного опыта. В этой области также присутствуют общие знаменатели или, если хотите, сходства вдохновения и позиции, которые опять-таки ведут к дифференцированной внутренней причине, которая как раз и является "расой духа".

Однако теперь необходимо рассмотреть, до каких пределов может простираться расистская норма различий и детерминизма расовых ценностей. Этот детерминизм является реальным и решающим, даже в области духовных проявлений, когда речь идет о свершениях, характерных для "гуманистического" типа цивилизации, то есть цивилизаций, в которых человек закрыл для себя путь к любой возможности действительного контакта с миром трансцендентного, потерял все истинное понимание познаний, относящихся к этому миру и к традиции, действительно достойной этого имени. Однако, в противном случае, когда речь идет о действительно традиционных цивилизациях, действенность "рас духа" не выходит за определенные пределы: это касается не содержания, а только различных форм выражения, которые у разных народов, в разные циклы цивилизации приобрели идентичные и объективные по существу опыт и познания, потому что они действительно относятся к сверхчеловеческому плану.

Граф Гобино, которого в определенном смысле можно считать отцом современного расизма, никогда не скрывал глубинных причин своего выбора: на написание знаменитого "Эссе о неравенстве человеческих рас" в 1853 году его подвигла реакция всего его существа против "демократической и эгалитарной трясины", в которую все больше погружались европейские нации.

Так вот именно этот пафос должен сопровождать всякую последовательную расистскую позицию и, следовательно, проявляться вполне определенным образом в общественно-политической сфере. Разумеется, такие выводы могут привести только к основным идеям фашизма, которые в результате укрепляются и обретают новую силу.

Объявить себя расистом на деле означает подняться против демократического мифа, по которому высшей ценностью является "человечество" в единственном числе, в то время как все отдельные личности от природы равны. Такого человечества, о котором говорят как о священной корове, как об одном из бессмертных принципов Евангелия, не существует или в наших глазах оно мало что значит.

Должно быть совершенно ясно, что в наши намерения не входит отрицать существование определенного ряда факторов, которые являются общими для большинства людей; но мы ставим также и вопрос о наличии другой стороны - существовании отличий, таких же очевидных, неоспоримых и не менее реальных. Так вот, если устанавливать шкалу ценностей между теми и другими, надо сделать четкий выбор, так сказать, снова "активизировать" внутренние устремления. Расизм - и в этом мы убеждены - определяется в соответствии с классическим духом, характерной чертой которого было превознесение всего, что имеет форму, лицо, отличие в противоположность всему бесформенному, универсальному, недифференцированному. Классический идеал (и, добавим, также и "арийский") - это космос, то есть совокупность природы и четко индивидуализированных субстанций, соединенных в единое целое органичным и иерархическим образом. Он не имеет ничего общего с более или менее романтическим или пантеистическим идеалом хаоса; в принципе, отсутствие дифференциации всегда ниже того, что имеет форму.

Согласно такой концепции мифическое "человечество" из демократической басни представляется, с нашей точки зрения, просто общим знаменателем, коллективным субстратом, который может представлять для нас интерес только с точки зрения живых, конкретных и четко определенных форм, в которых он существует. Так вот эти формы и есть расы, то есть общности людей как по крови и инстинкту, так и по духу. Расист, таким образом, признает отличие у других и хочет, чтобы так же признавалось его отличие от других: быть отличным, быть самим собой - это не зло, а добро. В какой же момент действительно существовало это так называемое человечество? Когда из четко определенного мира происходит инволюция к миру хаотическому, коллективистскому, недифференцированному, который можно представить себе разве что как ужасную последнюю стадию процесса всеобщего уравнивания и социального и духовного распада. В тот момент, когда гипотетически еще существуют какие-то физические различия и их считают случайными, неважными, несущественными и ничтожными. Вот что скрывается за эгалитарным мифом и за либерально-демократической идеологией.

В противоположность этому, в расистском видении жизни любые отличия (включая физические) являются символическими: внутреннее проявляется во внешнем, то, что является внешним, - это символ, знак или симптом чего-то внутреннего. Таковы основополагающие принципы современного расизма. С римской и фашистской точки зрения, то есть с нашей, особенно важно подчеркнуть это классическое предназначение расизма, которое мы уже упоминали: твердость воли, отрицание всего, что является недифференцированным, возвращение к истокам нашей старинной мудрости: "Познай себя и будь самим собой". Верность своей собственной природе, то есть своей крови и своей расе - таков внутренний этический и духовный эквивалент тех идей, которые предоставляют теории научного расизма генетика, биология и учение о наследственности. И таковы четкие директивы для расового воспитания, которые следуют из этого.

Каково же в частности значение для практической жизни закона наследственности во внутреннем плане?

Это значение имеет двойственный характер. Во-первых, оно состоит в преодолении расистским сознанием либеральной, индивидуалистской и рационалистической концепции. Индивид - это не подобие атома, субъект в себе, который живет и имеет смысл только для себя самого. Напротив, расизм представляет себе индивида в качестве функции данного общества и соответственно оценивает его, как в пространстве (то есть как расу живых индивидов), так и во времени (то есть как группу людей одной родословной, одной традиции или одной крови). Что касается первого аспекта (то есть ценности индивида в качестве органической функции единого целого в пространстве), можно констатировать определенную конвергенцию расизма. Что же касается второго аспекта (а именно, единства во времени), расистское сознание придает термину "Традиция" более живое, более стимулирующее и более внутреннее значение, чем то, которое придают ему обычно. В самом деле, очень часто этому слову дается чисто "историческое", культурное и "гуманистическое" значение (если это не самая обыкновенная риторика). Когда под словом "традиция" понимается сумма творений, приобретений и верований, унаследованных от наших предков, мы еще далеки от того, чтобы выявить главное, глубинный субстрат всякой традиции, достойной так называться. Этот субстрат - кровь, раса, чувство единства не столько на основе верований наших предков, сколько на основе самих сил, из которых родились вышеуказанные явления (силы, которые несмотря ни на что сохраняются в нашей крови, в самых таинственных и священных глубинах нашего существа). Таким образом, расизм дает жизнь традиции и делает осязаемым ее характер, он приучает видеть в нашей истории не цепь более или менее знаменитых "мертвецов", а выражение чего-то такого, что еще живо в нас и с чем мы внутренне едины. Мы являемся носителями наследия, которое нам передали и которое должны передать и мы - и в этих условиях есть нечто, что побеждает время, что заставляет предощущать то, что мы назвали "внешней расой".

Вернемся, однако, ко второму значению расистской концепции, благодаря которому мы понимаем, почему расизм является полным отрицанием теорий Ламарка, а также частично и марксистских теорий, касающихся влияния окружающей среды. Утверждение, что среда определяет человека и расы, фальшиво. Не важно какая - природная, историческая, общественная или культурная - среда может только влиять на "генотип", то есть на манеру, в которой проявляются в индивиде или в данной группе, внешне и случайно, определенные наследственные расовые тенденции, которые всегда будут первым, исходным, основным и неустранимым элементом. Быть расистом, таким образом, означает ясно сознавать тот факт, что именно силы, коренящиеся в самой глубине нашей (а не механические и бесстрастные влияния окружающей среды), являются действительно определяющими в нашем существовании, нашем характере и наших призваниях. Эта точка зрения, между прочим, приводит нас к новым историческим перспективам: отвергая теорию окружающей среды, таким же образом отвергается идея того, что великие цивилизации прошлого определялись их географическим положением, действием природных условий и даже историческими условиями в узком значении этого слова, а также экономикой. Напротив, у людей форму различным цивилизациям, иногда даже во враждебном окружении, дала их решающая внутренняя сила (однако необходимо повторить, не у абстрактных людей, а у людей как представителей определенной расы, как физической, так и духовной). Эта раса - внешняя и внутренняя - не только является причиной того, что в совокупности данного народа некое предназначение относится к группе данных индивидов; также в результате этого в некой среде и в данную эпоху зародилась цивилизация скорее воинов, чем торговцев; аскетов, а не гуманистов, и т.д. Эти фатальные и пугающие силы, которые живут внутри нас, придают форму самой нашей природе, связаны с тайной происхождения и еще раз показывают, что именно они являются решающими.

Каковы отношения между индивидом (и в общем смысле человеческой личностью) и этими силами? Некоторые считают, что, признавая расизм, можно впасть в новую форму детерминизма, на этот раз внутреннюю: раса - это все, а личность как таковая - ничто. По этой причине иногда возникает подозрение в неясном, смутном коллективизме, возвращении к клановому духу, к промискуитету дикой орды. Но реальность состоит совсем в другом - можно с основанием сказать, что если индивид не существует вне расы, то в определенном смысле и раса не существует вне индивида или, точнее, вне личности. Если вложить в эту формулировку ее полный смысл, следует вспомнить аристократическое содержание таких выражений как "породистый человек" (дословно "человек расы"), или "обладать породой". Звучит несколько парадоксально, но можно сказать, что раса на самом деле существует только в тех ее представителях, которые действительно являются "породистыми", "людьми расы". Другими словами, раса - это наследственность, но в то же время и коллективный субстрат, поскольку она имеет тенденцию выражаться во всех индивидах и каким-то образом достигает в некоторых полной и совершенной реализации. И как раз здесь утверждается действие и значение индивида, личности. У действительно высших людей раса проявляется на уровне ценностей настоящей личности. Расовую наследственность можно сравнить с достоянием, полученным от предков и передаваемым потомкам. Нет никакого детерминизма, поскольку потомки имеют полную свободу распорядиться этим достоянием по своему усмотрению: так, может возобладать тенденция к его сохранению и приумножению, что приведет к расцвету.

Или наоборот - может возобладать тенденция к размыванию и снижению расовых характеристик. Из того, что предок - как духовный, так и биологический - передал ему, индивид может, если будет оставаться верным своей расе, извлечь силы, необходимые для достижения личного совершенства и для воплощения цельного идеала своей расы. Либо в результате смешения кровей и рождения метисов может загрязнить эту наследственность, разрушить ее, поставить на службу детерминизму, так что в конце концов расовая наследственность будет задушена различными парализующими или растворяющими влияниями.

По этой причине, если расистское сознание признает значение и роль личности в расе, оно стремится, с другой стороны, пробудить в индивиде четкое понимание своих обязанностей по применению своей свободы в отношении расового достояния, как биологического так и духовного, которое передала ему длинная цепочка поколений.

Никакой расист, даже наиболее экстремальный, не будет отрицать, что такие выражения как "белая раса", "германская раса", "англосаксонская раса" и даже "еврейская раса" с научной точки зрения некорректны. Когда мы здесь говорим о народах и нациях, мы отдаем себе полный отчет, что в нашу эпоху никакой народ или нация не могут претендовать на звание единой, чистой и однородной расы. Мы сейчас покажем это, отдавая себе отчет в том, что сегодня, когда говорят о расе, имеют в виду не крупные общие категории антропологии вчерашнего дня (которая довольствуется тем, что говорит о расе белой, черной, красной, желтой и т.д.), а о наиболее индивидуализированных и самобытных этнических единицах, которые можно в некотором роде сравнить с элементарными частицами (или элементами), которые являются фундаментальными понятиями химии при изучении соединений. Нации и народы являются таким образом соединениями (более или менее стабильными и однородными) таких элементов. У Деникера, например, слово "раса" относится к совокупности характеристик, которые первоначально наблюдались у совокупности индивидов, но которые сегодня разбросаны в различных пропорциях среди различных этнических групп, которые и являются современными народами и нациями, группами, которые отличаются друг от друга в основном языком, образом жизни, привычками и т.д.

Каковы же в таком случае отношения между национальной идеей и расовой идеей?

Где находится преобладающий элемент - у нации или у расы? Хотя это и нелегкий вопрос, его стоит поднять, поскольку если наша позиция будет страдать отсутствием ясности, будет невозможно проникнуть в смысл и основу всех практических и "оперативных" аспектов расизма и особенно селективного расизма. Как народы, так и нации представляют собой синтез. Можно согласиться с мнением, что элементы, которые являются составными частями такого синтеза, не будут исключительно расовыми, когда раса представляется как чисто этническая и антропологическая единица. Но мы не разделяем такого представления о расе. Для нас раса - это сущность, которая проявляется как физически, так и духовно. Различные формы культуры, искусства, религии и т.д. - это проявления расы души и духа. В этой связи элементы, которые не являются ни этническими, ни антропологическими и которые позволяют дать определение понятия нация, также могут стать объектами "расистских" исследований.

Теперь нужно сказать несколько слов о последствиях кровосмешения. Прежде всего, подчеркнем, что когда смешиваются разнородные расы, результатом является не только денатурализация потомков, собственных характерных черт и соответствующих чистых типов. Наблюдается по существу гораздо более серьезная по своим последствиям гибридизация, то есть появление потомства, у которого физическая раса данного типа не соответствует ни "расе души", ни "расе духа", которые обычно должны совпадать и которые первоначально были едины; наблюдается их несходство и как следствие часто внутренний разрыв.

Во-вторых, необходимо рассмотреть сущность концепций, которые являются частью теории Менделя о наследовании "доминантных" и "рецессивных" характеристик. Можно считать, что при скрещивании у потомства на протяжении одного или нескольких поколений преобладающими становятся только характеристики одного из этих двух типов; может даже показаться, что не было никакого смешения кровей, никакого ухода в вырождение или гибридизацию. Но это только видимость. Наследственный потенциал (включая и потенциал других типов) передается и действует в среде потомков, но в латентной форме; это, так сказать, "хитрости" природы, так как в течение данного цикла доминирующим будет только влияние наследственного потенциала первого типа. Но характеристики второго типа появятся вновь в следующем поколении или в следующих поколениях, проявятся совершенно определенно и будут определяющими в соответствующей форме. Именно эти латентные характеристики определяют "рецессивное" качество в противоположность "доминантному" качеству.

Если в строго биологической среде, среде естественных видов (растительных или животных) "рецессивная" и "доминантная" функции чередуются и подчинены объективным и беспристрастным законам, то в приложении к человеческим расам необходимо вновь отметить действие духовного фактора. Некоторое качество будет "доминантным" и за пределами скрещивания, которое остается закрытым до определенных пределов, поскольку сохраняется определенное напряжение, определенное присутствие, так сказать, "себя самого", присутствие расы. Когда это напряжение спадает, "доминантное" качество перестает быть таковым, и начинают проявляться чужеродные влияния (которые до этого момента были вынуждены оставаться рецессивными, то есть присутствовали только в латентной форме).

Установив эти элементарные понятия расовой доктрины, можно начать рассмотрение проблемы отношений между расой и "нацией" и между расой и "народом". Мы уже сказали, что как нации так и народы сегодня являются, строго говоря, смешанными этническими сообществами, нынешняя форма которых является результатом самых разнообразных исторических превратностей судьбы. Они впитали в себя не только различные "физические расы", но также и различные "духовные расы", которые представляют собой глубоко запрятанный субстрат элементов цивилизаций и разнообразных культурных влияний. Точка зрения относительно наций, которая преобладала в эпоху демократии, имела исторический и агностический характер: проблема происхождения и формирования наций не рассматривалась, существование данной общности принималось как "свершившийся факт", просто прилагались усилия, чтобы поддерживать определенное равновесие между различными силами, которые действуют в ее среде, зачастую в противоречивых формах.

Расизм меняет концепции Государства и нации, определенные фашизмом. Нельзя более уклоняться от рассмотрения проблемы происхождения, поскольку признается, что политический курс не может быть "системой равновесия", а должен основываться на твердом руководстве Государством и нацией со стороны элиты, ядра, которое представляет самые ценные и самые достойные элементы по сравнению с какими-либо другими. Именно в этот момент требуется вновь поставить вопрос о формировании наций и под углом, весьма отличным от старого, с точки зрения исключительно исторической перспективы. У истоков любой действительно национальной традиции мы видим относительно чистую и однородную расу, по крайней мере расу доминирующую по отношению к другим расам, которые ей подчиняются. Так что можно констатировать, что на протяжении веков эта первоначальная раса пережила различные перипетии, в результате которых потеряла свою энергию, либо посторонние влияния привели к образованию социально-политических субъектов, в которых в силу действия природных и духовных законов проявляется смешение, связанное с допущением элементов, характерных для других рас, в результате чего то, что до этого момента имело "доминантный" характер, остается всего лишь в размытой, "рецессивной" форме. С другой стороны, можно также констатировать спорадическое возрождение, повторное появление первоначальной расы и первоначальных традиций - тенденция, которая сохраняется несмотря ни на что, тенденция к освобождению, тенденция вновь дать жизнь формам и свершениям в соответствии со своей собственной природой.

Согласно этой новой манере видения должна быть написана и преподаваться вся наша "национальная история", не с точки зрения абстрактных знаний или бесплодных сетований, а с тем чтобы продвигать решения внутреннего порядка и формирование твердой воли. Следовательно, необходимо до конца впитать в себя идею того, что внутри "нации" существовала и всегда существует "высшая раса". Все, что привнесено извне, из других рас и добавляется к единой национальной традиции данной расы, не имеет и в принципе не может иметь позитивной ценности, разве что постольку поскольку расовые корни других народов сходны и преобладают условия, благодаря которым первоначальное ядро может сохранить - прежде всего в духовной сфере - свое "доминантное" качество. В противном случае это добавление - вещь ненужная, парализующая или даже тлетворная.

Что же касается будущего, то если ставится цель сохранить сплоченность, единство систем, соответствующих данному народу, необходимо отдавать себе отчет об опасности, заключающейся в принципе "отпущения истории на самотек". Напротив, нужно действовать с той целью, чтобы часть нации, наиболее ценная с расовой точки зрения, сохранялась и даже развивалась на протяжении последующих поколений и чтобы в общем менее ценные (или просто второстепенные) ее компоненты не распространялись и не укреплялись, чтобы они не стали преобладающими.

Именно в различных перипетиях и в различные эпохи национальной истории острый взгляд должен привыкнуть узнавать скрытые аспекты и в расовом плане находить альтернативу влиянию элементов, которые из рецессивных становятся доминантными (и наоборот) и которые порождают периоды или циклы, которые не только являются этапами однородного и непрерывного процесса, но также и системами и проявлениями того или иного из этих компонентов, которые можно ассоциировать с ходом истории.

С этой точки зрения "раса" означает, вне всякого сомнения, нечто большее чем просто нация, это руководящий и формирующий элемент нации и ее доминантной цивилизации. И это полностью согласуется с фашистскими идеями. Фашизм (и этим он отличается от национал-социализма и превосходит его) на деле отвергает концепцию "нации" вне Государства. Для фашизма именно Государство придает форму и сознание Нации. Но Государство - это не абстрактный и беспристрастный субъект; согласно идеям фашизма, Государство - это также и инструмент политической элиты наилучших элементов нации. Расизм делает еще один шаг вперед: эта элита призвана подхватить факел расы и ее наиболее возвышенных традиций, присутствующих в национальном компоненте. И когда Муссолини говорил в 1923 году: "Рим всегда останется - и завтра и в грядущих веках - вечно живым сердцем нашей расы; это непреходящий символ нашей жизненной силы", - он тем самым безошибочно указывал направление единственно правильного пути: идеальная раса итальянской нации - это римская раса, которую мы называем также арийско-римской.

Вспомним также, что говорил Муссолини в 1923 году, выступая перед фашистской элитой: "Вы представляете собой по истине чудо нашей древней и удивительной расы, которая, конечно, знала мрачные времена, но никогда не знала сумерков упадка. Если иногда казалось на какое-то время, что она находится на закате, то она всегда возрождалась с еще большей силой". Все это точно соответствует тому, что мы только что изложили в рамках "расизма" относительно наследственной устойчивости первичной расы и перипетий, связанных с чередованием "доминантных" и "рецессивных" форм на протяжении "национальной" истории.