из сб. UR под псевдонимом Эа
перевод Д.Зеленцова
Среди тех немногих мыслителей Запада, кто с должным усердием и ясностью ума подходит к исследованию эзотерических наук и традиционной духовности, основываясь не на эрудиции, но на подлинном инициатическом знании, особое место принадлежит Рене Генону. Естественно, тем из наших читателей, кто не знаком с его работами, мы рекомендуем их изучить, поскольку оные не имеют себе равных и уникальны по своему значению, и, кроме того, ими можно воспользоваться как целостным дополнением к большинству тех сведений, кои излагаются и нами – по крайней мере, это касается сущностной части. Тем не менее, если брать отдельные моменты, мы вынуждены сделать некоторые оговорки, поскольку зачастую позиция Генона демонстрирует влияние образа мысли, который отличается от того, в коем коренятся наши собственные умозаключения, а также в связи с тем, что, если позиция Генона является по сути теоретической, то наша в существе своем практическая. Все же было бы полезным кратко рассмотреть наиболее показательные на наш взгляд аспекты, дабы те, кто разделяет наши воззрения, смогли бы адекватного воспользоваться тем, что преподносит Генон, в качестве упомянутого дополнения.
Вначале обозначим лишь наши разночтения в том, что касается доктрины, не останавливаясь на них подробно. Мы не согласны с Геноном в вопросе соотношения королевского и жреческого посвящений, с его концепцией Малых и Больших мистерий и, наконец, у нас вызывает возражение то, что в его представлении «магия» сводится к своему низшему и негативному значению. Эти три момента, по сути, в определенной мере связаны друг с другом, о чем мы уже ранее говорили (ср. статью «Действие, созерцание и Западная Традиция»). Здесь же нам хотелось бы обсудить проблему инициации в целом.[1]
Если говорить кратко, точка зрения Генона такова: инициация состоит в преодолении человеческого состояния и активном слиянии с высшими уровнями бытия; это нечто, чего невозможно достичь, если бы индивид опирался исключительно на собственные усилия. Такое еще могло произойти в изначальные времена, когда имел место тип человека, совершенно отличный от того, что наличествует в нынешнюю эпоху; вместо этого сегодня необходимо внешнее воздействие, то есть передача «духовного влияния». Эта передача происходит в виде ритуала, посредством присоединения к регулярной инициатической организации. Таково фундаментальное требование, при неисполнении коего, согласно Генону, происходит не подлинная инициация, а лишь пустая пародия на нее (псевдоинициация). «Регулярность» организации проистекает из ее связи, непосредственной или через другие центры, с единственным в своем роде высшим центром; более того, эта связь, соотнесенная с нерушимой цепью передачи, которая тянется во времени от одного истинного носителя к другому, восходит к «изначальной традиции». Для подлинности передачи духовных влияний, которые обуславливают связанное с посвящением развитие, достаточно, чтобы необходимые ритуалы строго выполнялись тем, кто соответствующим образом для этого предназначен; не важно, понимает он их или нет, верит или нет в их действенность. Даже если он не понимает и не верит, цепь остается нерушимой, и инициатическая организация не прекращает быть «регулярной», сохраняя способность давать посвящение, пусть бы и в рядах его присутствовали только «виртуальные посвященные», лишенные подлинного знания. Хорошо известно, что церковь имеет схожие воззрения касательно рукоположения священников и действенности надлежащим образом проводимых обрядов.
Что же касается принимающего посвящение, от него также требуется наличие определенных качеств, необходимых для получения передачи «духовного влияния». Качества эти относятся к физическому плану, в смысле отсутствия некоторых телесных изъянов, каковые расцениваются как признаки соответствующих внутренних негативных склонностей, а также связаны с определенной ментальной («спекулятивной») подготовкой, наличием подлинного устремления – или, мы бы сказали, призвания. Говоря в целом, состояние дисгармонии и неуравновешенности суть свидетельство непригодности к инициации. Получив передачу «духовного влияния» человек становится «виртуальным посвященным»; происходящие при этом внутренние изменения, точно также как и членство в организации, с которой человек стал связан, необратимы и остаются навсегда; тем не менее, подлинная инициация требует активной, «оперативной» работы по актуализации, каковую индивид должен совершать над собой и исполнить которую до конца не поможет никакой мастер (поскольку существуют различные уровни инициации, это, в любом случае, истинно для каждого из них). Представители инициатической организации могут лишь направлять, контролировать и оказывать содействие этому развитию и предохранять его от возможных отклонений. Связь с высшими уровнями бытия, каковая возникает при передаче духовных влияний, никоим образом не нуждается в осознании со стороны прошедшего посвящение для подтверждения своей подлинности.
Стоит отметить несколько отдельных моментов. Во-первых, Генон проводит ясное различие между мистицизмом и инициацией на том основании, что мистик не «активен» в своем опыте и зачастую даже не имеет возможности адекватно его истолковать – а также особенно в силу того, что он обособлен, в связи с чем не соблюдается фундаментальное требование для инициации, а именно, соотнесенность с «центром» или «цепью». Во-вторых, Генон отвергает любую вероятность существования «идеальной» – как он ее именует – связи с традицией, то есть, связи, которая не имеет отношения к упомянутому ритуальному способу, посредством контакта с живущими в настоящее время подлинными представителями оной. И, наконец, также исключается «спонтанная» инициация, поскольку это напоминало бы рождение без участия того, кто делает это рождение возможным, и рост растения, не бывшего семенем, связанным, в свою очередь, с иными растениями, рожденными друг от друга.
Такова, вкратце, геноновская концепция «инициатической регулярности». Теперь решим, как нам стоит ее расценивать.
Вероятно, против данной схемы будет не очень много возражений по существу; но дело в том, что относительно существующей ситуации, в которой находится большинство из тех, кому адресованы писания Генона, она выглядит лишь как абстракция; с ней можно согласиться, но после этого задаешься вопросом, как найти то место, где можно получить инициацию, однако, Генон весьма далек от того, чтобы пролить на него хоть сколько-нибудь значимый свет. По сути, он утверждает, что лишь желает прояснить представление о подлинной инициации; когда же вопрос переходит в практическую плоскость – куда же идти, чтобы ее обрести? – короче, когда речь заходит о конкретных указаниях, оказывается, что это – заявляет он – его не касается и не входит в его задачи.
Так, когда индивид, внимавший Генону, то тут, то там говорившему об «инициатических организациях», как будто бы им несть числа и их можно найти на каждом углу, решает перейти к действию, не удовлетворяясь простыми доктринальными разъяснениями, он обнаруживает, в конце концов, что путь перед ним закрыт, по крайней мере, при условии, что концепция «регулярной инициации» действительно имеет абсолютный и исключительный характер.
Естественно, мы имеем в виду западного человека. На Востоке – от Аравии до Китая – по-прежнему с определенностью можно говорить о наличии центров, которые вполне соответствуют критериям, указанным Геноном. Однако вряд ли стоит на них в действительности рассчитывать хоть в какой-то мере, даже если решиться отправиться туда для получения регулярной и аутентичной инициации. Поступая таким образом, необходимо иметь немалую долю удачи, чтобы войти в соприкосновение с центрами, обладающими, так сказать, абсолютно сверхтрадиционной чистотой, поскольку в противном случае будешь иметь дело с посвящениями, кои правомочны (как то признавал Генон) лишь в рамках данной конкретной религии, каковая нам чужда. И это не тот вопрос, который может быть разрешен при помощи «обращения в иную веру»; здесь вступает в игру комплекс субтильных, психических, расовых и атавистических факторов, особых форм культа и образов божеств и даже фактор, связанный с ментальностью и самим языком. Это вопрос врастания в иное психическое и духовное окружение. Такое не годится для большинства людей, и простое путешествие тут не поможет.
Если, вместо этого, обратиться к традиции, которая превалирует на Западе, это ни к чему не приведет, поскольку христианство представляет собой традицию, оторванную от своей высшей, эзотерической и инициатической составляющей. «Христианское посвящение» есть, по сути, игра воображения. В рамках традиционного христианства – кто-то также мог бы сказать, католицизма – отсутствует инициатическая иерархия; здесь перспектива ограничена мистическим совершенствованием, инициатива коего исходит от индивида и базируется на некой харизме. Лишь иногда по чистой случайности получалось так, что мистик выходил за эти пределы и поднимался к метафизическому уровню абсолютно самостоятельно.
Если тот, кто осознал это, все еще продолжает поиск, то усвоенные им идеи Генона являются слабым утешением. Фактически, он признает, что те инициатические организации, что существуют нынче в западном мире перешли в состояние вырождения, превратились в некие «остатки, смысла коих не понимают те, кто их оберегает». Дополнительная информация, которую приводит Генон, способна еще больше завести нас в тупик и при этом убедить в тех опасностях, кои проистекают из безоговорочного принятия абстрактной схемы «инициатической регулярности».
Здесь мы не можем не выразить наше недвусмысленное неприятие двух моментов. Во-первых, мы не согласны с тем, что даже благодаря организации, находящейся в упадке, может быть обретено нечто, схожее с подлинной инициацией. Непрерывность «духовных влияний», согласно нашей, противоположной Генону, точке зрения, является в значительной мере иллюзией, если в их цепи отсутствуют достойные и сознательные представители, а передача становится почти что механической. На самом деле существует вероятность «прекращения» подлинных духовных влияний в подобных случаях, тогда как то, что остается и передается есть лишь нечто испорченное, простой «психизм», может быть даже открытый темным силам, так что присоединение к соответствующей организации для тех, кто стремится к трансцендентности, зачастую будет нести опасность, нежели содействовать. Генон, очевидно, так не считает: он уверен, что при сохранении внешней неизменности ритуала, все еще может быть обретено то, что он именует «виртуальной инициацией».
Еще большее возражение у нас возникает, когда Генон говорит, что результатом его давних изысканий является «строгое и бесспорное заключение», что, «если оставить в стороне случай возможного выживания некоторых редких групп последователей средневекового христианского герметизма, среди всех организаций в нынешнем западном мире, имеющих инициатические притязания, фактически, лишь две могут претендовать на аутентичное традиционное происхождение и подлинную инициатическую передачу, в каком бы упадке они обе не находились: это масонство и компаньонаж. Все остальное суть лишь фантазии и шарлатанство, если за ним не кроется нечто похуже».
Здесь мы не будем предаваться пристальному рассмотрению тех моментов, в которых у нас обнаруживаются расхождения с Геноном, отметим лишь, что имеется достаточное количество достоверных свидетельств о существовании на Западе лиц, которые обладают, или обладали, действительным инициатическим знанием, не будучи членами компаньонажа или масонства. Отвлечемся от этого и скажем, что компаньонаж как инициатическая организация представляет собой пережиток корпораций, чья значимость довольно ограничена, а название за пределами Франции даже неизвестно. Мы не располагаем достаточной информацией ни для того, чтобы вынести окончательное суждение по поводу компаньонажа, ни для того, чтобы дать ему оценку. Однако же, что касается масонства, дело обстоит иначе. Генон, вероятно, имел в виду некоторые сохранившиеся реликты сокровенной части древнего «оперативного» масонства, а никоим образом не современное масонство как таковое; что касается последнего, по крайней мере, львиной его доли, то здесь нет абсолютно ничего инициатического, это причудливая система градусов, выстроенная на основании механического синкретизма, которая является типичным примером того, что Генон называет псевдоинициацией. Обнаруживаемые в современном масонстве, вне указанной искусственной структуры, вещи «нечеловеческого» характера вызывают существенные сомнения: многие моменты позволяют предположить, что здесь мы имеем дело как раз с таким случаем «влияния», которое лишено подлинного духовного элемента, и оставшийся в коем «психизм» используется в качестве инструмента темных сил. У тех, кто, следуя принципу судить «по плодам», отдает себе отчет касательного самого «направления действий» масонства в современном мире, его неустанной революционной деятельности, его идеологии, его борьбы против любых позитивных форм высшей власти и т.д., не останется сомнений относительно природы оккультного основания данной организации, как бы ни сводилось оно к чистому подражанию инициации и инициатической иерархии. Генон не желает придерживаться интерпретации подобного рода. Но действительное положение вещей от этого никоим образом не меняется. Ответственность, которую Генон – тем не менее, не намеревающийся «привлекать или отталкивать кого бы то ни было от какой-либо организации» – косвенно на себя возложил посредством вышеуказанных утверждений, несет исключительно он сам, и мы ни в малейшей степени не можем разделить ее с ним.[2]
Таким образом, мы можем придти к выводу, что в контексте чистой «инициатической регулярности» для всех западных людей вопрос получения посвящения с практической точки зрения выглядит не слишком радужно. Надо понять, что для лучшего его прояснения можно было бы принять во внимание как легитимные и обоснованные и иные точки зрения.
К числу признаваемых нами достоинств концепции Генона относятся то значение, которое он придает сложности инициатического достижения в современных условиях, и те пределы, которые он устанавливает для некоторых воззрений на «личное посвящение» и «самопосвящение», кои некоторые авторы (к примеру, Штайнер) совершенно откровенно представляют как единственный путь, которым необходимо следовать западному человеку. Однако нет необходимости впадать из одной крайности в другую. Наиболее достоверным является то, что, вследствие процесса инволюции, которой подвержено человечество, некоторые возможности прямого достижения, имевшие место изначально, стали крайне маловероятны, если вообще не были утеряны. Однако не стоит принимать и равнозначную христианскую концепцию, согласно которой человек, непоправимо испорченный первородным грехом, не может сам по себе ничего совершить в сугубо сверхъестественной области – здесь мы вновь имеем дело с обязательным вмешательством тех, кто может ритуальным образом передать «духовные влияния», кои для Генона служат эквивалентом «благодати» и «таинств». Другое важное соображение таково: сам Генон, в другой работе, высказывал идею об отвердении как одном из аспектов того, что он именует инволюцией, отвердении, благодаря коему реальность нынче предстает в застывших формах бездушной материи, отвердении, кое – мы бы добавили – вызывает внутреннюю закрытость человеческого существа. Мы убеждены, что сегодня в подобных условиях, сила и внешнее основание «тонких влияний» в сфере ритуалов – не только инициатических, но и религиозных – крайне ограничены, а в обсуждаемых нами случаях вообще отсутствуют. По сути же, мы не можем не задаться вопросом, какова, в конце концов, природа этих «духовных влияний», если они могут расходиться во все стороны, а те «виртуальные посвященные», обладающие ими, зачастую никоим образом не застрахованы от всякого рода доктринальных ошибок или отклонений. Фактически, нам в избытке известны случаи, когда индивиды – и не только представители Запада – у которых было все в порядке с «инициатической регулярностью» в геноновском смысле этого слова, демонстрировали такое замешательство перед всем, что имеет подлинно инициатический и духовный характер, невежество либо безразличие к этому, что не идут ни в какое сравнение с теми, кто, не сподобившись такого дара, обладает верной интуицией и в достаточной мере открыт духом. Повторим, критерий «судить по плодам их» нельзя не брать в расчет, а, значит, мы не должны заблуждаться по поводу того, какие плоды, при текущем положении вещей, могут принести рассматриваемые «влияния». Отметив это как основное и решающее суждение, обратим внимание на следующее: человек, рожденный в наши дни и нашу эпоху, есть человек, принявший то, что теософы зовут коллективной кармой, и, кроме того, именно этот человек, связанный с «расой», избран к тому, чтобы «действовать сам по себе», ломая даже те оковы, что некогда поддерживали его расу и служили ей действенным руководством. Насколько этот человек, желающий «действовать сам по себе» и коему было позволено так поступать, рискует погибнуть, известно любому, кто сумел разглядеть личину современной цивилизации. Но факт остается фактом: сегодня мы сталкиваемся с такой ситуацией, когда духовные силы покинули Запад и индивиду нельзя слишком на них рассчитывать, до тех пор, пока, благодаря счастливому стечению обстоятельств, ему не удастся открыть, до некоторой степени, собственный путь, опираясь на самого себя. И изменить такое положение дел нам не под силу.
Поскольку мы находимся в положении, которое в этом отношении является ненормальным, нам, следовательно, необходимо с практической точки зрения рассмотреть те инициатические пути, которые сами по себе являются скорее исключительными, нежели претендуют на регулярность.
Генон в определенной мере допускает существование некоторых подобных путей. Духовные центры, говорит он, могут оказывать воздействие и помимо форм регулярной передачи, даже посредством модальностей, кои крайне трудно поддаются определению, «на индивидов, имеющих специфическую «пригодность» и оказавшихся изолированными в среде, чье помрачение достигло такой точки, что ничему традиционному не остается места и инициация становится недоступной, или, в случаях еще большей исключительности, для достижения такой основополагающей цели, как например восстановление случайно прерванной инициатической «цепи» [Глава «Инициатические центры», пятый параграф]. Таким образом, имеют место определенные анормальные возможности прямого «контакта». Но Генон добавляет, «что мы обязаны, тем не менее, настаивать на том, что, даже если совершенно изолированный индивид сподобился подлинной инициации, инициация сия лишь кажется спонтанной и, в действительности, несомненно, проистекает из соединения, с помощью тех или иных средств, с подлинно существующим центром» [там же]. В данном случае стоит с ним согласиться и выяснить, откуда может исходить инициатива, определяющая контакт подобного рода. Мы говорим «контакт», поскольку решающим здесь будет не «горизонтальное» присоединение, то есть, не вступление в конкретную исторически существующую организацию, но соединение «вертикальное», иными словами, внутреннее сродство с принципами и сверхиндивидуальными состояниями, материальным воплощением коих только и служит любая отдельная человеческая организация, которая, таким образом, носит исключительно преходящий характер.[3] Всегда в подобных случаях возникает вопрос: в самом ли деле вмешательство центра определяет посвящение или же, наоборот, активная инициатива индивида, пусть и инициированная до некоторой степени, привела к такому вмешательству? В данном случае мы могли бы говорить о пригодности – не той, на которую указывает Генон, но об активном приуготовлении самого себя, посредством особой дисциплины, особой индивидуальной подготовки, каковая не только позволяет индивиду стать «избранным», но, в некоторых случаях, определить свое собственное избранничество и посвящение. С подобной возможностью соотносится образ Иакова, который борется с ангелом, пока не принуждает его благословить себя, и многих других, наподобие Парцифаля (у Вольфрама фон Эшенбаха), каковой сам, «с оружием в руках», открывает путь к Граалю, свершив нечто «доселе неслыханное». К сожалению, в работах Генона нет ничего имеющего отношение к вопросу о сути активной подготовительной дисциплины, каковая, в некоторых случаях, при отсутствии какой-либо очевидной [инициатической] непрерывности, могла бы сама по себе привести к просветлению:[4] в равной мере Генон не предлагает никакой конкретной методики, способствующей актуализации, которая могла бы превратить «виртуального инициата» в подлинного и, в конце концов, в адепта. Как мы сказали, вотчина Генона есть лишь теоретизирование, тогда как наша сфера – это практика.
Но даже в этой области Генон при иных обстоятельствах написал нечто, приводящее в замешательство. Он ссылается на исламское учение, согласно коему «тот, кто оказался перед определенной «дверью», придя к ней ненормальным и ненадлежащим путем, видит ее перед собой закрытой, и вынужден вернуться обратно, но не как профан – это для него уже невозможно – а в качестве сахара [sahar] (волшебника или мага в низшем смысле этого слова)». Относительно этого необходимо сделать некоторые замечания, во-первых, если тот, кто достиг «двери» анормальным способом, имеет честные и чистые намерения, то последние определенно будут признаны теми, кто наделен соответствующими полномочиями и дверь отворится, согласно принципу «стучите и откроют вам», и, во-вторых, если дверь не была открыта, это – как в обозначенном случае – будет означать лишь, что пришедший оказывается перед необходимостью открыть дверь самостоятельно, используя силу, в соответствии с принципом «царствие небесное силою берется»; поскольку утверждение Элифаса Леви о том, что инициатическое знание не дается, но его берут, как правило, является истинным. Кроме того, именно в этом заключается суть того действенного качества [индивида], которое, до некоторой степени, признавал и Генон.[5] Нравится это кому-то или нет, определенная вполне понятная «прометеевская» черта всегда будет присуща посвященному высшего типа.
Генон прав в том, что не воспринимает всерьез «астральные инициации», если он подразумевает то, что под этим именованием фигурирует в некоторых кругах путаников-«оккультистов». Кроме того, не стоит обращать внимание и на некоторые иные воззрения, часть которых может представлять собой лишь искажение, ведь ценность оных невелика.[6] Оставив их в стороне, отметим, что в любом случае условием достижения подлинной инициации является отнюдь не просто бодрствующее сознание; существует возможность действительного возвышения до состояний, в коих для сверхиндивидуального развития предпочтительны сущностные контакты. Исламский эзотеризм сам по себе говорит о возможности достижения шатха [shath], особого внутреннего состояния, которое, помимо прочего, дает возможность соединиться с аль-Хидром [al-Khidr], таинственной сущностью, несущей принцип прямой инициации, то есть, инициации без посреднического участия тариката [tariqa] (организации) и сильсиля [silsila] (цепи).[7] Хотя это и считается чем-то исключительным, возможность сего не отрицается. Главный момент здесь – ниййя [niyyah], то есть, верное намерение, понимаемое не в абстрактном и субъективном смысле, но как магическое направление свершения.
Рассмотрим иной момент. Как мы уже видели, Генон не допускает возможности «идеального самоприсоединения» к традиции, поскольку «в действительности нельзя присоединиться к чему-то, что не имеет актуального существования ("existence actuelle")» [«Об инициатической регулярности», конец 7 параграфа], подразумевая цепь, чьи живые представители, имеющие регулярную передачу, все еще существуют. В отсутствии таковой, инициации не существует, и получить ее невозможно. Повторим, здесь удивительным образом сущностный элемент путается с элементом условным и организационным. Короче говоря, что значит "existence actuelle"? Любой эзотерик хорошо знает, если метафизический принцип более не имеет осязаемого воплощения в данной области или эпохе, это не означает, что он менее "actuelle" и существует на ином уровне (что в другом месте Генон более или менее признает). Если же под «идеальным самоприсоединением» полагается лишь мысленное устремление, мы можем согласиться с Геноном; однако, не таким представляется положение вещей, когда речь заходит об актуальном и прямом обращении на основе магического принципа, аналогических и гармонических соответствий. Короче говоря, сам Генон допускает – быть может, даже более, чем следовало бы – что «духовные влияния» также имеют свои законы. По сути, не достаточно ли этого, чтобы принципиально допустить возможность определяющего на них воздействия? Это позволительно даже на коллективном уровне, поскольку может быть сформирована психическая цепь, каковая при должной организации став единым целым, на основании «гармонии» или, точнее, «симпатического соответствия», привлечет духовное влияние как некое «нисхождение» из сферы, в которой временные и пространственные условия не имеют абсолютной ценности. Здесь можно добиться успеха, а можно и не добиться. Но не должно ни игнорировать, ни считать простым заблуждением или иллюзией «идеальное самоприсоединение».
Наконец, Генон отрицает, что иницация может быть получена на основании того, что было достигнуто в прошлых жизнях. Поскольку мы не более его самого разделяем учение о реинкарнации и если он здесь имеет в виду то же самое, мы с ним согласны. Однако это не означает исключения существования того, что может быть названо особым трансцендентным наследием у конкретных индивидов, вероятно, предающим им особое «достоинство» в отношении возможности прямого достижения инициатического пробуждения. Подобное недвусмысленно признается в буддизме. Используемый Геноном пример растения или человека, который не рождается, если нет семени (которое соотносится с «началом», определяемым внешней ритуальной инициацией) правомочен лишь до некоторой степени. Будучи абсолютизирован, он вступает в противоречие с фундаментальным метафизическим представлением о недвойственности и, в конце концов, приводит все до единой сущности обратно к общему знаменателю. Некоторые уже могут нести в себе «семя» пробуждения.
Мы рассмотрели сущностные элементы односторонней схемы «регулярной инициации». В некотором смысле мы вызвали бы недоверие к себе, если бы не отдавали ей должное. Тем не менее, не следует ее гиперболизировать и упускать из виду особые, скажем даже анормальные, условия, в которых оказываются в западном мире даже те, кто имеет наилучшие намерения и пригодность. Кто не был бы счастлив найти инициатические организации, наподобие тех, о которых говорит Генон, пусть и не в том отношении, в коем они напоминают бюрократическую систему формальной «легальности»? Кто бы не искал их, стремясь лишь быть оцененными и «пройти испытание»? Однако дела обстоят совсем не так, и читатель Генона находится скорее в ситуации того, кто слышал о том, как прекрасно было бы повстречать очаровательную юную деву, но, когда он взволнованно вопрошает, где же ее найти, то получает в ответ тишину или слова: «Это не наше дело». При всем том, что Генон косвенно сообщает нам относительно необходимости существования на Западе регулярных инициатических организаций, было необходимо сделать определенные оговорки.
Более того, нам бы следовало начать с [другого] критического замечания, а именно отметить, что сама идея ритуальной инициации в том виде, как она излагается у Генона, кажется нам наиболее слабой и уязвимой. По сути, неадекватным является и представление о передаче лишенных четкого определения «духовных влияний», которые индивид может даже не осознавать и которые делают его лишь «виртуальным посвященным», каковой, в действительности, как мы уже сказали, как и профан подвержен ошибкам и искажениям. Согласно нашим представлениям и на основании сведений о конкретных традициях, включая те, что связаны с великими Мистериями, ритуальную инициацию напротив можно уподобить своего рода хирургической операции, несущей помимо прочего особенно интенсивное, живое переживание – как сказано в одном из текстов – «вечный отпечаток разрыва».
Нелегко встретить человека, который был бы способен дать инициацию, каковую можно описать указанными словами, и дело тут не только в пригодности (по упомянутой уже нами причине, сегодня на Западе принцип «если ученик готов, найдется ему учитель» следует воспринимать с рядом оговорок). Для нас это в большей мере вопрос, так сказать, «обособленных единиц» (в военном смысле слова), каковых, в жизни, доведется или не доведется повстречать. Не стоит полагать, что можно будет найти «школу» со всем тем, что необходимо для надлежащего развития, с удовлетворительной системой «гарантий безопасности» и контроля. Чем больше западные школы, претендующие на обладание чем-то подобным, выпячивают такие притязания, а их представители указывают свою квалификацию на визитных карточках и в телефонных справочниках, тем больше они являются обычными мистификациями, и одна из заслуг Генона, при всем уважении ко многим другим, состоит в справедливо уничтожающем критическом подходе.
Тем не менее, те, кто приняли карму этой цивилизации, в коей им выпало родиться, будучи в высшей степени уверенными в своем призвании, и желают двигаться вперед посредством собственных своих сил, взыскуя контакта с метафизической реальностью вместо простого горизонтального присоединения к организациям, обещающим им поддержку в их поисках, естественно вступают на опасный путь, что мы хотели бы здесь особенно подчеркнуть: они предпринимают путешествие по дикой стране, не имея ни «верительных грамот», ни точных географических карт. Однако, по сути, если в профаническом мире считается естественным, что лицо благородного происхождения рискует собственной жизнью ради достижения достойной цели, нет никаких оснований полагать иначе в случае того, кто благодаря стечению обстоятельств, не имеет иного выбора в борьбе за инициацию и освобождение от цепей человеческого бытия. «Аллах акбар!», – могли бы мы сказать вместе с арабами, что значит «Велик Бог!», и повторить вслед за Платоном: «Все великое опасно».
[1]. Главным образом, мы имеем ввиду Очерки об инициации.
[2]. Утверждение о том, что франкмасонство есть «исключительно западная инициатическая форма» является спорным: оно всецело игнорирует влияние еврейского элемента на его ритуалы и «легенды».
[3]. Кроме того, в связи с розенкрейцерами, Генон говорит об общности тех, кто достиг такого уровня – все они достигли одинакового инициатического уровня, более высокого, нежели обычное человечество. Вот почему логичней было бы не говорить ни об «обществах», ни об «организациях». По другому поводу Генон припомнил, что инициатическая иерархия есть не что иное как совокупность уровней бытия. Все это может быть понято скорее в духовном и метафическом смысле, нежели в личностном или организационном плане.
[4]. Это как раз соответствует аскетизму изначальной формы буддизма. Последний имеет даже технический термин для обозначения тех, кто «пробудился сам».
[5]. Именно в этом значении должен пониматься один из аспектов принципа «непередаваемости». Подлинное метафизическое знание всегда есть «деяние», и то, что имеет характер «деяния» не может исходить откуда бы то ни было еще; согласно высказыванию древних греков, его можно достичь лишь kat auto (через себя).
[6]. Здесь можно вспомнить о том огромном значении, которое имеет среди диких народов посвящение, полученное в состоянии сна (см., к примеру, М.Элиаде, Шаманизм и техники экстаза).
[7]. См. очерк Абдула Хади в Etudes traditionnelles, авг. 1946, p. 318. Он говорит о двух цепях, лишь одна из которых является исторической, в рамках коей посвящение даруется живым признанным мастером (шейхом), владеющим ключом к мистерии: это at-talimurrijal, т.е. опора на людей, которая отличается от at-talimur-rabbani, в которой в качестве мастера выступает не живой человек, а «отсутствующий» мастер, неизвестный или «мертвый» на протяжении столетий. Именно с этим путем связан образ аль-Хидра (Sayyidina al-Khidr), от которого можно получить прямое посвящение. В известном смысле у розенкрейцеров эквивалентом аль-Хидра является таинственная фигура «мастера Илии».
