пер. с англ., опубликован в сб. “Свет и тени”, Ex Nord Lux, Тамбов 2012
Нам доводилось слышать вопрос, почему Генон «выбрал исламский путь», а не какой-нибудь другой. «Материальный» ответ состоит в том, что у него и не было никакого выбора: ведь он не признавал инициатический характер христианских таинств, индуистская инициация из-за кастовой системы была для него недоступна, а буддизм в то время считался им гетеродоксальным учением. Ключ к этой проблеме лежит в том, что Генону была нужна лишь инициация: ислам давал ему эту возможность, а также все необходимые и второстепенные сопутствующие детали. Кроме того, неясно, принял бы Генон ислам, не поселившись в мусульманской стране – ведь он получил исламскую инициацию благодаря посредничеству Абдула- Хади, ещё находясь во Франции и совсем не думая о том, чтобы практиковать ислам. Войдя в тарикат Шазилийя, он выбрал именно инициацию, а не «путь».
Тем не менее, в случае Генона само выражении «выбрал путь» звучит несколько неподходяще и сомнительно – ведь Генон по своей сути принадлежит к «пневматикам», подобным «гностикам» и джнана-йогам, а в этом случае вопроса о «пути» не возникает – или же, по крайней мере, его значение меняется настолько, что способно ввести в заблуждение. Пневматик в какой-то степени является «воплощением» духовного архетипа – он рождается со знанием, которое прочим открывается в самом конце, а не в начале. Пневматик не «продвигается» по направлению к чему-то отличному от себя – он остаётся на месте, чтобы полностью осуществиться, осуществить свой архетип, постепенно устраняя возникшие в ходе жизни, а, возможно, и унаследованные преграды и шелуху. Он устраняет их посредством ритуальной поддержки – «таинств», если угодно, не забывая о медитации и молитве, но его положение, тем не менее, весьма отличается от положения обычных людей, будь они даже наделены чудодейственным природным даром. С другой точки зрения, следует знать, что рождённый гностиком по природе своей является более или менее независимым не только от «буквы», но и от «духа» закона, а это не упрощает психологические и социальные отношения с окружением.
Здесь необходимо ответить на следующее возражение: разве «путь» каждого не сводится к устранению преград и «становлению собой»? И да, и нет: другими словами, это справедливо с метафизической, но никак не с человеческой точки зрения. Повторюсь, пневматик «реализует» или «актуализирует» то, чем «является», тогда как не-пневматик реализует то, чем он «должен стать» – и разница между этими понятиями одновременно «абсолютна» и «относительна», а обсуждать её можно бесконечно.
Другое возражение или вопрос заключается в следующем: как можно объяснить несовершенства и пробелы в работах такого автора, как Генон? Однако эти пробелы, хотя и на самом деле удивительны, совершенно не противоречат его достоинствам – они являются, так сказать, «случайными» и «обусловленными» (superim- posed), и определённо не были мирскими или обусловленными страстями. Скорее это преувеличения или неравномерности, а частично травмы, усугублённые отсутствием компенсирующих факторов в его душе и окружении.
Тем не менее, можно спросить, почему Провидение допустило появление в работах Генона таких недоработок, несовместимых с глубокой личностью автора. Ответ таков: можно смело заявить, что Провидение никогда бы не оставило труд Генона без положительного результата. Самое меньшее, что мы можем сказать – это напомнить о его влиянии, ощутимом в самых различных областях. Сам Генон пал жертвой определённого рока, но его послание не пропало втуне – такого и не могло случиться, а остальное не столь важно.
Генон был подобен воплощению не самой духовности, но метафизической определённости или метафизического самодоказательства на языке математики, что объясняет абстрактную и математическую природу его доктрины, а также – косвенно и памятуя об отсутствии компенсирующих факторов – определённые черты его характера. Без сомнения, он имел полное право быть «односторонним», но такое положение не сочеталось с широким охватом его миссии; он не был ни психологом, ни эстетом (в лучшем смысле этих слов) – другими словами, он недооценивал эстетические и моральные ценности, особенно относительно их духовных функций. Генон обладал врождённым отвращением ко всему человеческому и «индивидуальному», что порой даже влияло на его метафизику – например, когда он думал, что нужно отвергнуть «особенное» положение «человеческого состояния» или особую важность для человека «умственного элемента», сущностью которого является рассудок. В реальности присутствие способности мыслить оказывается «центральной» и «тотальной» характеристикой человеческого состояния, которое не было бы возможным без этой характеристики – это подлинный смысл его существования. Как бы то ни было, упоминая об этих недостатках, нельзя забывать о двух вещах: о незаменимой ценности сути работ Генона и о гностической или пневматической сущности автора.
Генон совершенно верно утверждал, что Веданта является наиболее прямым и, в каком-то плане, наиболее удобоваримым выражением чистой метафизики – и никакая привязанность к неиндуистским традициям не даёт нам повода не знать это или делать вид, что мы не знаем этого. В случае монотеистических семитских религий можно говорить об эзотеризме де-факто и эзотеризме де- юре. Именно последний – считают ли его таковым или нет – является эквивалентом мудрости Веданты. Эзотеризм де-факто основывается на действительно сказанном или написанном – возможно, завуалированно и не напрямую (что может требовать данная теологическая структура и особенно данная религиозная упайя[1]). Без сомнения, когда каббалисты говорили, что мудрецы могли бы восстановить эзотерическую традицию, будь она утрачена, они имели в виду эзотеризм де-юре.
Не единожды мне выдавался случай отметить, что в эзотеризме существует два аспекта: продолжение соответствующего экзотерического учения и совершенно чуждое, а порой даже противостоящее ему. Хотя форма в каком-то роде «является» сущностью, сущность никоим образом не является формой – капля является водой, но вода не является каплей. «Передаётся только ошибка», – говорил Лао-цзы; так и Генон не погнушался написать в журнале La Gnose, что исторические религии суть «скопление ересей» по отношению к «примордиальной и всеобщей Традиции». В «Царе Мира» он уточняет, что «подлинный эзотеризм весьма отличается от внешней религии, и если он и имеет с ней какую-то связь, она ограничивается символическим его выражением в религиозной форме. Следовательно, малосущественен тот факт, что эта форма должны принадлежать определённой религии...».
Генон говорит о подлинном «эзотеризме», подтверждая тем самым существование эзотеризма смягчённого. Именно об этом я и говорю, когда в некоторых своих трудах упоминаю «обыкновенный (average) суфизм» – довольно приблизительное выражение, но, как показывает практика, достаточно точное.
Давайте теперь вновь подойдём к вопросу о «пневматике» с беспристрастной точки зрения: состояние прирождённого гностика сочетает в себе не только разнообразные виды, но и степени бытия. С одной стороны существует различие между джнани и бхактой, а с другой – разница в полноте и масштабе проявления архетипа. В любом случае, по самой своей природе пневматик располагается под вертикальной и безвременной осью – где нет ни «до», ни «после», так что персонифицируемый или «воплощаемый» им архетип, который поистине и является Самостью, может в любой момент пронзить условную личную оболочку. По этой же причине в некоторых (но не всех) пневматиках выражения духа могут выглядеть неумеренными и вызывать осуждение – однако здесь говорит сквозь оболочку именно архетип, Самость. Подлинный гностик не приписывает себе никакого «состояния», потому что лишён тщеславия и хвастовства – скорее ему свойственна обусловленная «инстинктом самосохранения» склонность всё сильнее скрывать свою природу, тем более что ему прекрасно видна «космическая игра» (лила), и он едва ли может всерьёз относиться к тому, что серьёзно для профанов и мирских людей – другими словами, для «горизонтальных» существ, которые ни в чём и ни в ком не сомневаются, и которые, как истинные «гуманисты», остаются ниже призвания человека.
Искомое прирождённым гностиком в связи с «осуществлением» скорее не «путь», а «структура» – традиционная структура таинства и ритуала, позволяющая ему в большей степени быть «собой» – определённым архетипом звёздного «иконостаса». Это заставляет вспомнить о сакральном искусстве Индии и Дальнего Востока, сверхъестественно явно изображающем звёздные образы земной духовности. Именно таков смысл этого искусства, одновременно «математического» и «музыкального», основанного на принципе даршан – видимом и интуитивном усвоении символа-таинства. Этот символ, более того, применим не только в области искусства, но также априори возникает из одушевлённой и неодушевлённой природы, ибо во всякой красоте скрыт освобождающий, а в конце концов и дарующий спасение элемент. Всё это позволяет нам использовать эзотерическое выражение «Имеющий глаза да увидит!».
«Познай себя», – гласит надпись над входом в дельфийский храм. Другими словами, познай свою бессмертную сущность, но также и свой архетип. Без сомнения, этот наказ принципиально применим ко всем людям, но более всего – к пневматикам, в том смысле, что они по определению сознают свою звёздную сущность, несмотря на все недостатки, возможно, возникшие от связи с несогласующимся окружением. Устройство этого нижнего мира парадоксально, учитывая, что безграничность универсальной возможности, несомненно, подразумевает неожиданные, если не сказать непостижимые сочетания. Однако какими бы ни были феномены этого мира, vincit omnia Veritas[2].
---------
1
Буддистский термин, означающий инструментальное средство, необязательно «правильное» с точки зрения высшего смысла, однако используемое для достижения «правильного» результата. – прим. перев.
2
Истина побеждает всё (лат.) – прим. перев.
