Н. К.: Есть такое страшное слово — «духовность». Может оно и не очень страшное, но лично я, когда его слышу, вообще не понимаю, о чём идёт речь. Наверное, вы тоже его часто слышите?

Г.Д.: Конечно.

Н.К.: Могли бы вы объяснить, что это такое и с чем это едят?

Г.Д.: Это очень просто. Когда люди говорят о духовности, они имеют в виду, что с детства, с момента их рождения, на них наложили матрицу цивилизации, культуры, в которой они родились. То есть они получают воспитание сначала дома, затем в школе, потом их мурыжат в институте, а потом из них делают полезный винтик социума. Говоря языком социального фрейдизма, в них воспитывают Супер-Эго, некую мотивацию, которая заставляет их воздерживаться от того, чтобы бить витрины и принуждает их ходить на работу каждый день. Но степень их интегрированности в социум, масштаб проникновения матрицы в их мозги, их зависимость от этой матрицы — именно это они называют «духовностью».

Н.К.: Бывают такие люди, которые взывают к некой «исламской духовности». Что это такое?

Г.Д.: Обычно, к исламской духовности взывают люди, которые сами Ислам не практикуют, которые не делают намаз, не держат пост, которые знать ничего не хотят о реальном Исламе. Это либо этнические мусульмане, либо те, кто подошли к Исламу, но колготятся на его задворках где-то рядом с суфизмом. Исламская духовность для них — своеобразная форма алиби, чтобы не практиковать реальный Ислам и не нести ответственность за его политическую и литургическую составляющие. Они просто любят порассуждать о своей религии, имея в виду некоторую экстатику, каких-то шейхов, некоторую связь с какими-то учителями — в общем нечто такое, что, с одной стороны, является туманным, а с другой стороны, освобождающим от всякой подлинной ангажированности.

Н.К.: Но я могу сказать, что встречала людей, о которых я могу, если не вслух, то, по крайней мере, внутри себя определить их как людей высокого духовного наполнения. Неужели это разные вещи?

Г.Д.: Безусловно, это разные вещи. Потому что о духовности говорят обычно интеллигенты, вовлечённые в культурный дискурс. А то, что вы говорите, называется на арабском языке словом «нур», то есть свет. Свет, который исходит от человека, ибо это реальная вещь, связанная с мистическими практиками. Кстати, эти практики могут быть под большим сомнением с точки зрения ортодоксального Ислама. Например, суфийские учителя вполне могут излучать такой «нур». Но и неисламские люди могут быть носителями такого света. В частности, практикующие индуисты, которые имеют всякого рода сиддхи, то есть могут показывать чудеса. Они стяжали определённые энергии, которые появляются наружу как некий свет. Но это не имеет никакого отношения к Исламу.

Н.К.: Сторонние люди обычно указывают верующим, что у них должны различаться зоны духовного и того, где не должны действовать религиозные люди. Для чего это делается?

Г.Д.: Поскольку контроль над современным социумом имеет Сатана, то ввиду того, что он не может всех загнать в огненные печки (исходя из библейской аллюзии), он вынужден работать с теми носителями религиозных импульсов, которые ему противостоят. Поэтому одним из наиболее успешных методов работы является разделение светского и духовного. То есть социальная сфера, где принимаются решения, определяются судьбы людей, народов и человечества, — не должна вас волновать, мол, ребята, это не ваше! А вот духовная сфера, где вы можете закатывать глаза, размышлять над каким-нибудь цветочком или предаваться молитвенному созерцанию — вот это как раз сфера правильная — духовная. Но с этим не суйтесь в политическое пространство! Поэтому духовность — это оружие Сатаны.

Н.К.: Говоря слово «Сатана», вы имеете в виду такого фольклорного чёртика с рожками? Или кого-то другого?

Г.Д.: Нет. Я говорю о другом. Чёртик с рожками — это карикатурное изображение, имеющее отношение к мелким периферийным духам, которые называются «бесами». А когда я говорю «Сатана», то под этим словом имею в виду Великое Существо (Le Grand Être), то есть архетип, который задан в качестве модели для всех остальных существ. Он был первым из творений, но потом возгордился, отказался поклониться Адаму и стал врагом Бога. Под Великим Существом имеется в виду бытие в платоновском смысле. Бытие как оно есть. Сатана есть бытие, которое одновременно представляет собой Существо, которое имеет волю, стратегию и ставит перед собой задачи. Это глобальное Существо, которое поднимается над всеми нами, над всеми мирами. И у него есть свои представители, которые действуют на уровне нашего мира. В частности, правители, которые являются его агентурой. И они очень любят духовность.

Н.К.: Часто люди путают понятия «дух» и «духовность». Это родственные понятия? Связаны ли они друг с другом или являются противоположными?

Г.Д.: Это очень сложный вопрос. В своё время один выдающийся алхимик эпохи Возрождения сказал: «Дух и материя различаются только степенью. Наша задача сделать материю духовной, а дух материальным». Иными словами, это сублимация плотного начала. Когда вода закипает и становится паром, то она в некотором смысле превращается в дух. Я бы даже сказал, что в буквальном смысле. Конечно, этот дух, о котором говорил данный алхимик, и тот дух, который я проиллюстрировал в примере, не имеет никакого отношения к Духу, который имеют в виду единобожники, монотеисты. Они говорят о Святом Духе. Потому что Святой Дух противостоит всей реальности. Он является оппозицией всему бытию, действуя посредством нашего сознания, которое есть наше свидетельствующее «Я». Совесть — это оператор Святого Духа. Именно к нему ниспосылается Откровение. А тот дух, о котором говорят маги, учителя языческой метафизики или интеллигенты — этот дух является бесовским, сатанинским, то есть той энергией, которая правит ветхой реальностью.

источник