Если поверить, что качественное и многогранное должно считаться совершенным, количественное и аморфное - несовершенным, то легко обнаруживается, что в столь превозносимой западной культуре видится знак не поступательного развития, эволюции, а некоего поступательного упадка, инволюции.

Ныне различные трагические события, наконец, заставили большинство отказаться от мифов дешевого оптимизма, так что мы в состоянии ощутить истину вышеназванного мнимого парадокса. На протяжении столетий западный мир подвергается страшному процессу сглаживания различий. Виды проявлений этого в политике - от либерализма и демократизма до большевистской массовой культуры - суть отдельные и лишь внешние явления. Сейчас размыты не только различия по кастам и внутреннему достоинству, которым наши древние традиции обязаны своим величием: такого же рода процесс поступательного упадка приводит к тому, что идеалом для будущего после произведенного сглаживания различий между человеком и человеком станет сглаживание различий между полом и полом. На этом же антиаристократическом и антииерархическом стремлении, легко замечаемом в современном мире, основывается явление феминизма, ярчайшее выражение которого может, однако, быть обнаружено в тех двух странах, которые подобно двум лезвиям одних и тех же ножниц с востока и с запада сжимаются на нашей Европе - в России и в Америке.

Большевистское равноправие женщины с мужчиной во всяком общественном, правовом, политическом отношении на самом деле находит полное соответствие в эмансипации, которой женщина уже достигла по ту сторону океана при помощи феминизма. Нам поможет противопоставление. Чтобы выявить заблуждение, лежащее в основе таких современных перемен, и одновременно определить ценности, могущие вновь привести к правильности соотношений, приведем вкратце воззрения на жизнь, свойственные всем великим арийским культурам, особенно классическому, греко-римскому, а потом нордическо-римскому миру. Почитание формы - формы как закона упорядочения и различения - было основой подобного восприятия жизни. Мир есть Космос, а не Хаос, поскольку он, подобно совершенному организму, выстроен из некоторого числа хорошо обособленных и незаменимых частей и обязательных свойств. Правда, конечная цель таких частей не состоит в том, чтобы через растворение их характера вернуться к состоянию, в котором они уже однажды были, а наоборот: чем больше они являются самими собой, тем точнее проявляется их собственная природа, вплоть до возникновения совершенных личностей, которое воспринималось как предпосылка для величайшего мужества и определенности вселенной.

Следуя этому, сложилась основа иерархического порядка в семье, роде, городе, и, в конечном счете, в самом государстве, иерархия, которая строилась не через силу и принуждение, а самопроизвольно, через признание естественных различий между людьми, полами и расами.

Само собой разумеется, нет никакого бытия в его опытной, эмпирической непосредственности кроме него самого. Противоположные сущности появляются и противоборствуют в нем. Такое состояние смешения рассматривалось, однако, как несовершенство, задачей этики и собственно аскетизма традиционно считалось их преодоление, вплоть до образования видов, которые целиком и полностью "сами по себе": примерно как оживленные, высеченные неким ваятелем из бесформенной материи статуи. Сегодня для нас важно не забывать, мужчина и женщина являются двумя видами - и кто рожден мужчиной, должен оставаться мужчиной, кто женщиной - женщиной закончить, целиком и полностью, в телесном и духовном, с преодолением какого бы то ни было смешения друг с другом. Согласно духовному плану, каждый мужчина и каждая женщина должны выбрать свой путь, от которого нельзя отступить, не вызвав путаницы и противоречий.

В том мире, который нами считается правильным, где царила присущая верхам свобода и та внутренняя отвага, без которой жизнь представляется бессмыслицей и грязным делом - в таком мире сущностным признаком мужественности считалась внутренняя достаточность и властность, "бытие в себе", некая волевым усилием достигнутая чистота - и к этой цели вели два больших пути: путь действия и путь созерцания. В воине/герое и в аскете/отшельнике находили оба основополагающих вида мужественности свое выражение. Соответствуют таким видам и два для женственности. Женщина находит себя как таковая, поднимается до того же уровня, до которого мужчина поднимается как воин и как аскет, в той мере, в какой она является возлюбленной и матерью. Как существует некий деятельный, так существует и некий страдательный героизм. Героизму полного утверждения противопоставлен героизм полной преданности - и он может быть столь же ярким, как и другой, когда он переживается в чистом виде, как некое обрядовое жертвоприношение. Именно эта двойственность героического определяет различие между путями к совершенству для мужчины и для женщины. Поведение воина и аскета, из которых первый через чистое действие, другой через достойную мужчины уединенность утверждает себя в жизни, которая стоит по ту сторону жизни - соответствуют у женщины героизму порыва, через который она полностью кому-то другому отдается и посвящает себя другому, и только для другого присутствует, будь это ее мужчина (вид возлюбленной, соответствующий виду воина), будь это ее сын (вид матери, соответствующий виду аскета), и в таком соотношении высший смысл собственной жизни, свою радость и - в пограничном случае - свое спасение находит. Как можно решительнее проведенное осуществление этих двух, разделенных и несмешиваемых направлений героического с устранением всего того, что в мужчине женского, а в женщине мужского есть, до законченности совершенной женщины напротив совершенного мужчины - это укорененный в традиции, правильный закон для полов. Нам вряд ли нужно намекать, насколько отличны такие взгляды от сглаживающих и гуманистических правил, которые в последние времена овладели моралью, правом, общественным устройством, даже идеалом познания и творчества западных людей. На этой основе можно изучить также дух и облик современного феминизма. Фактически, было бы немыслимо, чтобы мир, который "преодолел" касты и, говоря на якобинском жаргоне, вернул каждому человеку его "достоинство" и его "право", смог бы сберечь чувство традиционного соотношения между полами. "Эмансипация" женщины должна была волею судеб последовать за тем же самым в отношении рабов и вслед за прославлением бессословности и бестрадиционности, то есть древнего парии. От завоеваний отреклись.

По прошествии столетий <порабощения> женщина пожелала стать свободной и существовать для себя самой. Феминизм, однако, был не в состоянии одолжить женщине некую другую личность, поэтому она может только лишь подражать мужской. Вследствие этого ее притязания являются ничем иным как неким прикрытием глубокого недоверия новой женщины к себе самой: то есть ее неспособности быть и относиться к тому, что она есть как женщина, а не как мужчина. В основе феминизма лежит предпосылка, что женщина как таковая не представляет ценности, что она только тогда сможет представлять из себя ценность, когда она насколько возможно превратится в мужчину и затребует себе те самые исключительно мужские права. Из этого следует, что феминизм - это признак вырождения в буквальном смысле этого слова. Укорененная в традиции этика требовала, чтобы мужчина и женщина все больше становились самими собою, выражали все более смелыми словами то, что причисляет одного к мужчине, другую к женщине - тут мы видим, что "современные" движения стремятся к сглаживанию, к некоему состоянию, которое не по ту сторону полового обособления и разграничения, а по эту. С другой стороны: тем, что феминизм на практическом уровне имел перед глазами, был сотворенный с помощью банков, бирж, рынков и других сверкающих центров современной жизни гомункул. Отсюда феминизму нетрудно доказать, что и женщина тоже имеет в той или иной степени те же самые интеллектуальные и практические задатки, которые обосновывают право, самостоятельность и "превосходство" нового, ставшего тенью себя самого, мужского вида. Мужчина, с другой стороны, пустил вещи на самотек, даже содействовал этому, подтолкнув женщину к общественной жизни, к должностям, школе, заводам и прочим губительным проявлениям современного общества и культуры. Через это был дан толчок к окончательному сглаживанию различий.

А в мире, где боксер, ковбой и еврейский банкир заступили на место аскетов и воинов как идеальные мужские типы, духовное оскопление современного материализированного человека зачастую высвечивает старое преимущество вызывающей половое влечение бабы над озверевшим через чувственность, бессмысленным образом на нее работающим мужчиной, нужным только для вызывания новой жизни. С другой стороны: разновидности полового развращения и ожесточения, которому в равной степени сопутствует легкомыслие, а то и вырождение женского вида, даже в его физических признаках, отмирание природных возможностей женщины, удушение ее внутренней сущности. Отсюда мальчишеский вид, омужествленная, спортивная девушка; пустая, неспособная на какой-либо порыв за пределами себя самой, даже в конечном счете на собственно сексуальность: так, у современной бабы возможность не то что материнства, а самой любви в конечном счете не будит такого уж существенного интереса, как стремление ухаживать за собой, украшать себя одеждой - или сколько возможно малым ее количеством на себе, заниматься физическими упражнениями и плясками вокруг танцев и так далее.

Поэтому легко предвидеть, во что же с материальной точки зрения должны вылиться соотношения между полами на этом основании. В любви, как в области магнетического и электрического, созидательное свойство тем больше и живее, чем решительнее полярность, то есть разделение полов: чем больше мужчина является настоящим мужчиной, а женщина - настоящей женщиной. В мире "развитой" и "эмансипированной" женщины хорошо получается промискуитет двусмысленного товарищества, из смутных "интеллектуальных" симпатий или новый пошлый коммунистический натурализм: однако любовь больше не воспринимается в ее глубоком изначальном смысле, в котором древние распознавали в ней некую первобытную космическую силу.

Так же как общественное равенство отменило прежние достойные мужчины живые отношения между воином и воином, князем и подданным, так и феминистское равенство будет все больше вести к некоему безвкусно измененному миру. Передовой отряд такого мира - Россия и Америка - уже существует и своим примером подает нам важнейшие предупреждающие знаки. Однако все взаимосвязано, как во время упадка, так и во время возрождения. Если говорится о декадентстве современной женщины, не должно, однако, забываться, что, в конечном счете, мужчина в ответе за такое декадентство. Как плебс никогда не смог бы вмешиваться во все области общественной и культурной жизни, если бы цари и знать действительно способны были держать в своих руках меч и скипетр, так и женщина в обществе, управляемом настоящими мужчинами, никогда бы не смогла и не захотела пойти по пути сегодняшнего феминистского вырождения. Поэтому справедливое возмездие должно быть направлено больше против мужчины, чем против женщины. Нельзя требовать, чтобы женщина снова стала верной своей природе, в то время как мужчина знает только карикатуру на себя и прославляет ее. Всем внешним видимостям наперекор: только в духе истинен и полон пол.

Воссоединение современных людей в том смысле этого слова, который связан с традицией, то есть в смысле аристократического превосходства, аскетического и воинского достоинства, дорийско-арийской чистоты является тождественным воссоединению собственно мужского вида и - будь оно осуществлено даже только в некой элите - представляет из себя необходимую предпосылку не только нашего политического восстановления, но и воссоздания правильных отношений между полами, устранения феминистского лжеучения во имя нового "героического" стиля и возврата женщины к ее естественным возможностям огня, света и освобождающей готовности отдаться.