...и стул пошёл сам к Иоанне Матвеевне

Интерес к Серебряному веку возник у меня после долгих римских бесед с Вагиным: конечно, в юности я читал и даже собирал номера Весов, Аполлона, всякие мемуары и сборники того времени - но до знакомства с ним даже не представлял себе весь кошмар внутренней и внешней жизни этих персонажей. В первых поездках Отказа в Италию я, пожалуй, сделал три основных приобретения: книги Эволы, собственные клавиши и остающийся по сию пору чуть ли не болезненный в своей въедливости и смаковании интерес к русскому дореволюционному оккультизму. Из прочитанных за это время книг мне особенно понравилась - правда, трудно объяснить, чем именно - работа об Эмиле Метнере ("Русский Мефистофель"), и - совсем недавно - труд Н. Богомолова "Русская литература н. XX века и оккультизм", выдержки из которого и цитирую:
стр 26
"В "берлинской" же редакции "Начала века" [в отл. от издания 1933] Белый уделяет фигуре Минцловой не "страничку-две", а делает её центром большого фрагмента своих воспоминаний, человеком, который во многом определяет и жизненные, и литературные, и идеологические позиции его самого в весьма насыщенные годы - с конца 1908-го по середину 1910-го.

И вслед за ним могли бы признаться в таком же влиянии Минцловой Бальмонт, Волошин, Вяч. Иванов, Кузмин, Сомовы, Э. Метнер и другие.

Анна Рудольфовна Минцлолва происходила из семьи обрусевших немцев, многие члены которой были небезразличны для русской культуры. Дед её преподавал немецкий будущему Александру III, отец - известный московский адвокат и владелец огромной библиотеки, которая после его смерти была куплена Н. А. Рубакиным.
стр 28
Известно, что она близко дружила с В. И. Танеевым, а через него входила и в московский учёный круг. Об интересе к ней Тимирязева мы знаем от Белого, но ассистент Тимирязева А. Н. Строганов и его жена были ближайшими друзьями Минцловой на протяжении многих лет. О довольно тесных отношениях Минцловой с Бальмонтом и его женой мы знаем немного, но очевидно, что эти отношения представляли собою известную проблему.
стр. 29
В н. 1900 года она регулярно участвует в спиритических сеансах с Брюсовым и А. А. Лангом-Миропольским. Описание одного из таких сеансов, данное как речь самой Минцловой, сохранилось в дневнике Волошина: "Когда его жена начала пугаться и говорить, что она устала, то Брюсов неожиданным, злым, ироническим голосом сказал, показывая на меня: "Вот пусть она прикажет стульям подвинуться". И я совсекм чужим голосом (мне казалось, что я передразниваю его) приказала стулу - и стул пошёл сам к Иоанне Матвеевне. Тут с ней истерика, и я велела зажечь свечи".

В конце года обнаруживаем её имя среди посетителей Мережковских. Конец этим отношениям положил конфликт Мережковских со Штейнером осенью 1905 года, когда в Париже, выслушав его лекцию, они весьма резко отреагировали на неё. Как описывала позднее М. В. Сабашникова, "... Зинаида Гиппиус, восседая на диване, надменно лорнировала Штейнера как некий курьёзный предмет. "Скажите нам последнюю тайну", - кричал Мережковский, на что Рудольф Штейнер ответил: "Если Вы сначала скажете мне предпоследнюю".
стр. 31
Первый из её переводов, о котором нам известно, был из Новалиса. Она фактически была первым человеком, попытавшимся сколько-нибудь представительно ввести этого столь почитаемого европейскими мистиками писателя в русскую культуру.
стр. 34
[из письма Минцловой летом 1905 после лондонского Теософического Конгресса] "...Весь наш парижский кружок, представители рабочих союзов, доктора мистической философии - все взволнованы и потрясены речами Mrs. Besant. Такой власти слова я никогда не видела, а я слыхала всех русских знаменитых ораторов на своём веку; той силы и мощи, которой дышат слова этой старой, больной женщины в длинном белом халате, не достиг никто из ныне живущих людей".
zoom
справа налево: 1й ряд: Кузмин, Вяч. Иванов, Минцлова / 2й ряд: В. Шварсалон, М. Замятина, ?, Е. Герцык